Она скользнула в комнату и села, напряженная, как всегда, когда входила в комнату, где был один мужчина или одна женщина, или мужчина с женщиной.
— Мисс Ханичерч, я слышала, как вы играете, даже через запертую дверь. В этой стране приходится держать двери на запоре: итальянцам не свойственно уважение к личной жизни. И это передается от родителей к детям.
Люси произнесла что-то подходящее к случаю. Мистер Биб пожалел, что не может рассказать им о том, как в Модене горничная ворвалась в его номер как раз в тот момент, когда он принимал ванну, и как ни в чем не бывало прощебетала на своем языке: «Не обращайте внимания — я уже старуха». Пришлось ограничиться подтверждением: «Вы абсолютно правы, мисс Алан, итальянцы — исключительно бесцеремонный народ. Они всюду суют свой нос, все замечают и знают, что нам нужно, еще до того, как мы сами это поняли. Мы полностью зависим от них. Они читают наши мысли и предупреждают желания. Все они, от простого возницы до Джотто, выворачивают нас наизнанку — у меня это вызывает протест. Причем, в глубине души они уверены в своем превосходстве и не имеют ни малейшего понятия об интеллектуальной жизни. Правильно сказала на днях синьора Бертолини: «Оу, мистер Биб, как я страдаю за образование моих детей! Я не допущу, чтобы мою крошку Викторию учила какая- нибудь итальянская невежда!»
Мисс Алан не все поняла, но у нее возникло чувство, будто над ней изощренно издеваются. Ее сестра уже разочаровалась в мистере Бибе. От священника с лысым черепом и рыжеватыми бакенбардами она ждала большего. В самом деле, кто мог предположить, что сострадание и терпимость способны уживаться с солдафонским юмором?
Она отчаянно ерзала в своем кресле, и они поняли, почему, когда она извлекла из-под себя стальной портсигар с напылением из бирюзы в виде инициалов Э. Л.
— Собственность мисс Лавиш, — констатировал мистер Биб. — Она, конечно, свой парень, но я бы посоветовал ей курить трубку.
— О, мистер Биб, — сказала мисс Алан, разрываясь между благоговейным восторгом и желанием рассмеяться. — Это в самом деле ужасно, что женщина курит, но она виновата меньше, чем вы думаете. Она начала курить от отчаяния, когда труд всей ее жизни пошел насмарку. Это можно считать уважительной причиной, не правда ли?
— А что случилось? — полюбопытствовала Люси.
Мистер Биб благодушно откинулся на спинку стула и приготовился слушать.
— Она написала роман. Судя по некоторым признакам, не слишком удачный. Всегда грустно наблюдать, как человек с незаурядными способностями использует их не по назначению — что чаще всего и происходит... В общем, она оставила его, еще не совсем законченный, в Гроте с Распятием при отеле Капуцинов в Амальфи и пошла за чернилами: они как раз кончились. Но пока она пыталась достичь взаимопонимания со служащими — ну, вы же знаете итальянцев, — грот обвалился. И, что самое печальное, она так и не смогла вспомнить ни слова из того, что написала. Бедняжка долго болела, а потом пристрастилась к курению. Это секрет, но я рада сообщить вам, что она начала новый роман. Даже сказала Терезе и мисс Пол, что уже собрала так называемый местный колорит, — это будет роман о современной Италии, тогда как первый был историческим. Но она не может начать, пока ее не осенит некая идея. Она искала вдохновение в Перудже, потом приехала сюда, но и это не помогло. Однако она остается оптимисткой! Поистине, в каждом человеке есть что-нибудь достойное уважения!
Мисс Алан славилась своей доброжелательностью, иногда даже противоречащей здравому смыслу. Тот ненавязчивый пафос, с которым она рассказывала, придал немного сумбурному рассказу своеобразную красоту.
Но мисс Кэтрин почувствовала, что сделала слишком много оговорок, и поспешила извиниться за чрезмерную снисходительность.
— И все-таки ей недостает... не то чтобы женственности, но... взять хотя бы ее странное поведение в тот вечер, когда приехали Эмерсоны...
Мистер Биб усмехнулся, смекнув, что мисс Алан взялась рассказывать анекдот, который не сможет закончить в присутствии джентльмена.
— Не знаю, мисс Ханичерч, обратили ли вы внимание, что мисс Пол — дама с густыми рыжими волосами — в больших количествах потребляет лимонад. И вот мистер Эмерсон, с присущей ему прямотой...
У нее вдруг отвисла челюсть, и она умолкла. Мистер Биб поднялся и вышел — якобы затем, чтобы попросить чаю. Тогда мисс Алан зачастила:
— Живот. Мистер Эмерсон предупредил мисс Пол, чтобы она не увлекалась, а то живот заболит из-за повышенной кислотности. Признаюсь, даже я забыла о правилах поведения за столом и прыснула. Но дело в том, что мисс Лавиш не только услышала это неприличное слово, но и приняла его за другое: ей послышалось, будто речь идет о разъездных торговцах1, и она вплоть до конца ужина доказывала Терезе и мисс Пол, что наша дорогая, великая Англия держится на торговле и ни на более.
Тереза рассердилась и вышла из-за стола, не дожидаясь, когда подадут сыр. При этом она сказала: «Вот, мисс Лавиш, кто объяснит вам вашу ошибку лучше меня!» — и указала на портрет лорда Теннисона. На что мисс Лавиш ответила: «Тю! Подумаешь, ранние викторианцы!» Представляете? Я сочла своим долгом поддержать сестру — и Англию. «Мисс Лавиш, я, как поздняя викторианка, никому не позволю неуважительно отзываться о нашей дорогой королеве». Я напомнила ей, как королева вопреки своему желанию поехала в Ирландию, и, надо сказать, она прикусила язычок. Но, к сожалению, мистер Эмерсон услышал мою реплику и во всеуслышание заявил: «Вот именно! Я уважаю эту женщину за этот поступок». «Женщину»! — представляете?.. Я плохо рассказываю, но можете себе представить, какая заварилась каша, и все потому, что он не к месту употребил слово «живот»!
Но это было еще не все. После обеда мисс Лавиш обратилась ко мне с весьма неуместным предложением: «Я иду в курилку, перекинуться парой слов с этими симпатичными джентльменами. Пойдемте со мной». Я, конечно, отказалась, а она имела наглость сказать, что это расширило бы мой кругозор. Дескать, у нее четыре брата, все они окончили университет, кроме одного, который служил в армии, и обожают поболтать с разъездными торговцами.
— Позвольте мне закончить эту историю, — сказал, входя в комнату, мистер Биб. — Мисс Лавиш сделала то же предложение мисс Пол, мне, всем присутствующим, и в конце концов отправилась одна. А минут через пять вернулась с доской, обтянутой зеленым сукном, и стала прилежно раскладывать пасьянс.
— Что же там произошло? — спросила Люси.
— Тайна, покрытая мраком. Этого мы, скорее всего, никогда не узнаем. У мисс Лавиш духу не хватит, а мистер Эмерсон определенно считает, что не о чем рассказывать.
— Скажите, мистер Биб: мистер Эмерсон... хороший человек или нет? Мне очень нужно знать.
Священник усмехнулся. Ему показалось, что она уже решила для себя этот вопрос.
— Ну, так прямо не скажешь. Иногда он ведет себя совершенно по- дурацки, и я перестаю его уважать... Мисс Алан, а вы как считаете?
Миниатюрная старая дама вздохнула и неодобрительно покачала головой. Мистер Биб подбодрил ее словами:
— Мне кажется, мисс Алан, вы просто обязаны за него заступиться — после той истории с фиалками.
— Фиалками? Боже мой! Кто вам рассказал об этих несчастных фиалках? Этот пансион — настоящий рассадник сплетен!.. Не могу забыть, как он чуть не сорвал лекцию мистера Эгера в Санта-Кроче. Бедная мисс Ханичерч, ей можно только посочувствовать! Увы, мистер Биб, мое мнение об Эмерсонах изменилось в худшую сторону.
Священник вновь усмехнулся. Одно время он пытался примирить обитателей пансиона с выходками мистера Эмерсона и потерпел фиаско. Кажется, он единственный остался в приятельских отношениях с этим господином. Мисс Лавиш, представитель интеллектуальной элиты, не скрывала враждебности. А теперь еще и мисс Алан, олицетворение хорошего тона, перешла на ее сторону. Мисс Бартлетт страдала оттого, что в силу обстоятельств вынуждена была держаться в рамках приличий.
С Люси дело обстояло иначе. Она в общих чертах и временами туманных выражениях поведала ему о своих злоключениях в Санта-Кроче, и у него сложилось мнение, что эти двое предприняли странные и, возможно, согласованные действия, чтобы показать ей мир со своей колокольни, заинтересовать ее своими радостями и невзгодами. Какая дерзость с их стороны! Ему бы не хотелось, чтобы юная девушка разделяла их взгляды. Да он и плохо знал их, коли на то пошло. Знакомство в пансионе для отдыхающих — вещь ненадежная, а Люси как-никак стала его прихожанкой.