Джонс болтается в вестибюле под программой компании. Это вошло у него в привычку: он надеется встретить Еву после работы, но пока еще ни разу не встретил. Официально она числится секретарем на контроле, но практически все время отсутствует – вся работа по приему посетителей ложится на Гретель. Еву он видит в «Альфе» по утрам, иногда в мониторном зале, но всегда при посторонних типа Блейка Седдона. Между тем ему просто необходимо повидаться с ней глазу на глаз и обсудить кое-какие вопросы, поднятые во время бейсбольного матча.
Он готов уже сдаться, когда слышит перестук каблучков.
– Джонс! – Ева улыбается ему еще издали. – Мне так и показалось на мониторе, что это ты. Что делаешь?
– Тебя жду, – без утайки брякает он, ободренный ее улыбкой. – Подумал, что ты, может, не откажешься выпить.
– Отличная мысль.
– Ну и славно. – Теперь уже он ухмыляется до ушей, как дурак.
– Сейчас только освежусь чуточку и приду. – Она удаляется в сторону туалета.
Джонс, заложив руки в карманы, покачивается с носка на пятку.
– Пока, – говорит кто-то, пугая его. Фредди.
– Пока, до понедельника. – Он провожает взглядом выходящего на улицу Фредди, потом бросает взгляд на пустой контрольный стол и с ужасающей ясностью осознает, что будет, когда Фредди узнает, что между ним и Евой что-то есть. Картина грядущей катастрофы замораживает кровь в его жилах.
– Ну вот. – Ева берет его под руку, сияя улыбкой. – Пошли. Я знаю одно местечко.
Она привозит его к низкому, неопределенного назначения зданию у залива. Джонс тысячу раз ездил мимо и никогда не задумывался, что здесь может быть. Оказывается, бар – до того стильный, что постарался избавиться от всех отличительных признаков бара. В пятницу, в шесть вечера, он весь залит оранжевым солнцем, а столько пар дорогой обуви в одном месте Джонс еще никогда не видел. Ева пробирается с коктейлем сквозь толпу, улыбаясь и приветствуя всех подряд. Джонс следует за ней на балкон, где давка превращает беседу в медленный танец.
– Секс на пляже, – говорит она.
– Извини?
Ева, поднимая темные очки на лоб, показывает ему коктейль.
– А-а. – У него самого скотч. Пусть она подольше пьет этот «секс на пляже» или все равно что – ему надо набраться мужества, чтобы напомнить ей о словах, сказанных той ночью в его постели.
– Клаусман в восторге от твоей задумки с курильщиками, – сообщает она. – Мы с ним как раз сегодня говорили об этом. Ты его впечатлил. И меня тоже, что в конечном счете еще важнее. Как по-твоему, хороший из меня выйдет генеральный директор?
– Трудновато будет объяснить шестистам служащим, как секретарша совершила такой скачок.
– Ну, к тому времени их будет уже не шестьсот, а гораздо меньше.
– Я, кстати, так и не въехал – для чего «Зефиру» это слияние?
– Все компании так делают, – пожимает плечами она. – Деловой цикл: рост, потом сжатие. Нас интересуют новые методы. «Зефир» у нас уплотняется не реже одного раза в год.
– А потом опять разрастается?
– Не сильно. Его ужимают с тех самых пор, как я тут работаю. Добиваемся большего меньшими средствами – ну, ты понимаешь.
– Сколько же человек лишится работы на этот раз?
– Как распорядится администрация. «Альфа» не занимается микроменеджментом – мы просто дергаем за разные ниточки и смотрим, что получается. Вот Клаусман объявил о слиянии, а мы наблюдаем, какая будет реакция.
Джонс смотрит на воду.
– Значит, масса народу станет безработными только для того, чтобы мы могли посмотреть, что получится?
Ева наклоняет голову набок.
– Это что, обличительная речь?
– Просто вопрос.
– Ой, Джонс. Не успеваю я подумать о твоих перспективах, у тебя опять слабеют коленки на предмет увольнений. – К ним оборачиваются, но Ева не обращает внимания. – Мне казалось, для тебя это пройденный этап.
– А для тебя?
– Для меня? Ну конечно. О чем ты вообще?
– Что ты помнишь про ту ночь?