Она увидела половину своей улыбки и один карий глаз... нет, половину недовольной гримасы и карий глаз, налившийся кровью. Ошеломленная, она отпрянула и взглянула на своих собеседников.
Ловкие Пальцы с улыбкой протянул руку, и Доннола положила в нее осколок.
— Будь это целое зеркало, а не его кусочек, я ни за что не позволил бы тебе заглянуть в него, — заверил Периколо.
Доннола пожала плечами, с возрастающим интересом наблюдая за магом, который извлек из одного из множества карманов своего просторного одеяния маленькую крысу. Животное уцепилось за его руку, когда маг перевернул его, демонстрируя Донноле. Ловкие Пальцы, стоя возле стола, нагнулся, держа в одной руке крысу, в другой — осколок, и опустил их на пол друг напротив друга, чтобы крыса смогла взглянуть на себя в зеркало.
Доннола ойкнула и чуть не подпрыгнула, когда из зеркала выскочила вторая крыса, точная копия первой. Вторая крыса свирепо набросилась на первую, и та ответила ей тем же. С внезапной, просто-таки безумной яростью грызуны кидались друг на друга, кусались и катались по полу тугим клубком, быстро превратившимся в кровавый. Воздух звенел от крысиного визга.
— Прекратите! — в ужасе взмолилась Доннола. Она взглянула на Ловкие Пальцы, который, оправдывая свое прозвище, уже водил рукой по воздуху.
Он сотворил рассеивающее заклинание, воздух замерцал от магической энергии, и одна из крыс попросту исчезла.
— Что это? — выдохнула девушка.
— Зеркало Вражды, — пояснил Периколо. — Всякий, кто заглянет в него, увидит там свою точную копию, которая выйдет из зеркала и затеет бой.
— И оно до сих пор содержит в себе мощнейшую магию, хотя явно было разбито и пролежало на дне морском лет сто, — добавил Ловкие Пальцы.
— По преданиям у Темной Души было такое, — заметил Периколо.
— И вы нашли это?.. — Доннола замолчала и ткнула пальцем в точку на морской карте.
Периколо мрачно кивнул:
— Обломки корабля лича. Я уже некоторое время подозревал это. А теперь у меня есть способ добраться до него.
Доннола кивала, слушая, потом глаза ее начали округляться, по мере того как до нее доходил смысл. Концовка «способ добраться до него» просто зазвенела у нее в голове.
— Ты же полюбил его как сына, запротестовала она, едва владея собственным голосом.
Периколо смотрел на нее сначала, казалось, с удивлением, но потом — с добродушной улыбкой.
— А ты — и того больше? — парировал он.
Доннола в ответ расхохоталась, но ее дед не перестал усмехаться.
— Ты что, будешь отрицать, что любишь Паука? — осведомилась Доннола.
— С чего бы? Я принял его в свою семью, как если бы ой был моим родным сы... внуком, — ответил Периколо. — Его отец живет в купленном мною доме и на деньги учрежденного мною же фонда.
— И все же ты собираешься послать его туда, — холодно заметила Доннола. — Ты отправишь, его в бездну искать этот затонувший корабль.
— Опасность — это часть жизни, девочка моя, и важная часть. Никогда не забывай об этом!
— Ты пошлешь его на смерть!
— Я не приемлю такого определения! Долгие годы я искал утраченные сокровища Темной Души, и теперь они мои, они у меня в руках!
— Благодаря Пауку.
— Да.
— Значит, это сокровище для тебя дороже... — начала Доннола, но осеклась, увидев вспышку гнева в глазах Периколо.
— Именно любовь к парнишке заставляет меня предложить ему это, — возразил Дедушка. — О, будь у меня этот его дар генази! Из всех моих приключений, из всех побед и трофеев это затмило бы все, как огромная луна затмевает солнце!
— И опасностью затмило бы тоже?
Периколо фыркнул:
— Я же посылаю тебя каждую неделю в логово песчаных шакалов, хотя люблю больше, чем кого бы то ни было.
— Это же совсем другое, — запротестовала Доннола. — Я старше и опытнее.
— Но не тогда, когда начинала, — парировал Периколо. — Вспомни, моя прелестная внучка, сколько тебе было, когда ты впервые отправилась на бал в Дельфантле? Кажется, это случилось до твоего шестнадцатилетия, а Пауку уже почти на два года больше. К моменту когда тебе исполнилось столько же, ты уже побывала на множестве подобных сборищ в этих гадюшниках, и не раз эта балы заканчивались тем, что в ближайшем переулке обнаруживался труп, верно? И ты к своему восемнадцаталетию, с моего благословления и поощрения, уже ограбила с дюжину дворцов, обчистила карманы у половины лордов Агларонда и убила трех ассасинов, причем двух — в одном бою! Должен ли я был спрятать Доннолу в доме, как теперь мы прячем Паука?
Она хмыкнула, но ответить было нечего.
— Или ты теперь считаешь, что я не заботился о тебе и был безответственным?
— Это было совсем другое, — ответила она тихо н без особой убежденности.
— Он готов начать свой собственный путь, поднимаясь к высотам власти и ответственности.
— Другое, — прошептала она снова, качая хорошенькой головкой и сглатывая застрявший в горле комок.
— Почему же, девочка?
— Я отправлялась в дома знати, а его ты посылаешь в море искать сокровища лича.
Периколо перевел взгляд на морскую карту, разложенную перед ним, на точку, где его указующий перст оставил отметину на пергаменте, — точку, в которой, он верил, лежал «Бриллиант Тепурла». Он долго молчал, но потом посмотрел на Доннолу и кивнул.
— Чем больше риск, тем больше награда. — Судя по его улыбке, он оставался непреклонен.
— Риск для Паука, награда для Периколо? — саркастически бросила девушка.
Дедушка прищурился. Доннола затаила дыхание: она не привыкла видеть адресованную ей угрозу на этом лице.
— В случае успеха вся слава — Пауку, — ровно произнес он. — Вся слава и все добытые сокровища. На что они мне, в самом деле? Нет, это приключение, это покорение вершины, и я буду возглавлять его, и всякий раз, как на берегах Моря Падающих Звезд станут произносить имя, следом будут добавлять, что это я, Периколо Тополино, поднял сокровища с затонувшего корабля лича! И о Пауке будут говорить так же. Разве ты не понимаешь, девочка? — В его вопросе звучал гнев. — Я предлагаю Пауку шанс на бессмертие, шанс сделать себе имя, которое столетиями будет греметь по всему Агларонду!
— А если он погибнет?
— Мы оплачем его и найдем другого, который, возможно, справится с задачей, — без колебаний ответил Дедушка. Он тихонько рассмеялся и тряхнул головой, сурово глядя на Доннолу. — Я не стану жить в крепости за высокой стеной, и ты тоже. Отвлекись от своих личных чувств к Пауку. Разве осторожность - то, чего ты в самом деле хочешь, любимая моя внучка? Значит, я ничему не научил тебя?
Доннола с трудом сглотнула.
— Что ты испытываешь, забираясь незваной гостьей в окно к богатому дуралею? — спросил он. — Что чувствует Доннола, обнаружив ассасина, затаившегося среди теней, или когда в грудь ей нацелен острый клинок?
Юная женщина смотрела на него не моргая.
— Что ты живешь, — ответил за нее Периколо. — Ты чувствуешь себя живой. Именно этому я учил тебя, и именно так ты жила. И я жил именно так! Разве есть какой-нибудь иной путь?
Пристыженная, Доннола опустила взгляд. Ей вспомнились ее авантюры за последние десять лет — сколько раз она стояла на краю гибели? А Периколо за эти же десять лет ходил по этой тонкой, как лезвие ножа, грани куда чаще, чем она. И судя по тому, что ей доводилось слышать о дедушке, нет, о Дедушке, последние десять лет стали самым спокойным периодом в его богатой на приключения жизни.
— Сомневаешься ли ты в моей любви к тебе? — спросил Периколо.
— Никогда, — без малейшего колебания выпалила Доннола и посмотрела прямо в глаза Периколо.
— Если бы я смог предложить эти погружения тебе, ты согласилась бы?
Молодая женщина облизнула губы. Она не ответила, но и она сама, и Дедушка, и тихонько посмеивающийся Ловкие Пальцы, разумеется, знали ответ.
— Поэтому не сомневайся в моей любви к Пауку, — попросил Периколо. — Я предлагаю ему грандиознейшее из приключений — «Бриллиант Тепурла»!