Я вздохнул. Ну вот что за привычка сразу же орать и забывать о манерах? Я же тоже по-хорошему предлагал договориться. Доброту проявил, решив отпустить подлеца в лес.
— Если вы полагаете, что его светлость, не желая огласки, не станет прибегать к помощи настоящих специалистов, то вы сильно заблуждаетесь, — нехорошо улыбнулся я и легонько прикоснулся к его плечу, выпуская магию.
Не хотел я прибегать к силе, но случай явно был запущенный. Слишком много времени уйдёт, чтобы убедить его словами. Поэтому в дело пошла темная магия. Смерть заключила шамана в свои мягкие объятия. Я знал, что он ощутил — прикосновение вечного холода и мрака. Сердце замедляется, по спине пробегают мурашки, а душа замирает, понимая, что её ждёт.
Небольшая демонстрация, неопасная и короткая. Но её должно было стать достаточно, по моим расчётам.
Степану хватило. Он заорал и грохнулся на землю, потеряв сознание от переизбытка чувств. Хлопнула дверь, и я выглянул из-за кустов, помахав рукой:
— Всё в порядке, мы начали этап следующего обряда!
Один из охранников пристально посмотрел на моё безмятежное лицо и затем без каких-либо слов удалился. Мне показалось, что я уловил от него удовлетворение. Возможно, шаман ему тоже не нравился.
Я наклонился и звонко отхлестал мужчину по щекам, приводя в себя. Тратить магию жизни на него совершенно не хотелось.
Глаза Степана распахнулись, и он испуганно уставился на меня.
— Вы… — неожиданно вспомнил он про вежливость. — Вы темный маг! Но как же… Но это же… Не может быть.
— Ещё раз желаете удостовериться? — усмехнулся я, протягивая к нему руку.
Шаман вжался в землю и попытался отползти от меня. Я не стал его запугивать ещё больше, а то совсем способность соображать потеряет, и чуть отступил.
Как же он рассчитывал справиться с парнем, когда дар того войдёт в полную силу, если так боялся темной магии? Ну что за самонадеянность и безрассудство. Ведь не мог он долго удерживать Илью в пограничном состоянии.
— Я всё расскажу! — воспринял он мою задумчивость на счёт своей жизни и затараторил: — Всё сделаю, как вы велели! Обреюсь и в лес уйду. Хоть на пять лет, хотите? Силой клянусь!
Кстати… Я приблизился и наклонился, бесцеремонно сорвав с его шеи шнурок. На нём висела простенькая с виду вещь — вроде поделки из дерева, потемневшего от времени. Узор уже было почти не разобрать, но сила сохранилась. Экранирующий артефакт старого мастера. Вот что я не собирался ему оставлять, так прекрасную работу артефактора.
Я прикинул — за сотню лет вещице точно было. А то и больше.
— Где взял? — спросил я.
— Купил! — выпалил Степан, конечно же, соврав.
Я слегка выморозил землю под ним, чтобы освежить память и пробудить честность.
— С покойника снял, господин, — быстро сознался он. — Тому не надо уже было. Давненько отошел к предкам. К ростовщику носил, тот-то и сказал, что за штука дивная. Ну я оставил себе, мне нужнее!
Наконец-то присмотревшись к его источнику, я понятливо кивнул и вместе с тем удивился. Нестабильный стихийник воды. И как только его со страха не перекосило в высокий ранг? Что-то было не так с источником, какой-то изъян я ощущал внутри этого человека.
И не только в дурных помыслах и корыстолюбии, а в самой магии. Хотя, вполне вероятно, что это было связано. Встречал я людей, дар которых словно отказывался служить им. Трусливых, жадных, недалеких. Лишенных начисто понятия чести. Слабых.
Истинные злодеи, обладающие настоящим могуществом, такими качествами не обладали. Так что среди них не было подобных.
— Откуда же ты такой взялся? — я рассматривал его, искренне пытаясь понять, где же его путь свернул сильно не туда.
Уж не знаю, то ли мой вполне доброжелательный тон так сработал, или фальшивому изгоняющему давно хотелось выговориться, но мужчина вывалил на меня чуть ли не всю свою жизнь за считанные минуты.
Вырос он где-то на юге, в одной из приморских станиц. Беспризорник, предоставленный сам себе. Климат там был получше, без суровых зим. Да и питания всегда было в достатке, как с урожаев бесчисленных хозяйств, так и от добрых жителей, подкрамливающих уличных мальчишек.
Но отчего-то доброта людская с годами вызывала в Степане лишь зависть и обиду. О чём он мне взахлёб и жаловался. Как не повезло ему, и как повезло другим. Даже знахарь, который в итоге и взял пацана к себе в помощники, не растопил эту ледяную стену. Вроде как постоянно заставлял трудиться и что-то учить, гад такой.
А Степанушка желал жить, как сын купеческий. То есть, по мнению самого мужчины, целыми днями валяться на печи, и чтобы девки еду подавали.