Уж не знаю, правда ли его обижали все, кому не лень. Но у меня был живой пример парнишки, который несмотря на все тяжести не потерял человечности. Гордей, Тимофей, да хоть все мальчишки, приходящие к нам слушать сказки княжны.
Несправедливо, что ребенок вынужден выживать. Самое страшное это, бесспорно. Но может ли это быть оправданием всю жизнь?
Злоба в Степане укрепилась с тех самых пор. Осталась с ним до сегодняшнего дня. Верная спутница и губительница.
Выгнали его из станицы. За что — не сказал, постыдился хоть этого. И начал он скитаться по империи, нигде не находя себе места надолго. Пока не приютили «добрые» люди. Шайка профессиональных прохиндеев, проще говоря. Высокого уровня. Работали они исключительно с высшим светом, где денег водилось побольше.
К князю же Лопухину давно присматривались. Довольно закрытый и необщительный, он был привлекательной добычей. Но вот с какой стороны подступиться к нему — было непонятно. До тех пор, пока Илья не подал документы в академию. Получил я и имя человека, который им эти данные продал. Записал себе, чтобы передать ректору.
Связей у мошенников, как я понял из рассказа, было полно. Там слух бросили, тут весточку — и князь сам заинтересовался. Подкупили парочку обедневших дворян, перехватили письма. Хитро, ловко и очень продуманно действовали.
Судя по всему, его светлость всё же своим сыном очень дорожил. Потому что иначе такую веру объяснить было нельзя. Только любящий родитель поверит во что угодно, чтобы спасти ребенка. Возможно, к тому же совесть Лопухина замучала, что в приют чадо отдал. В общем, всё сложилось удачно для обманщиков.
И теперь Степан закономерно боялся не только меня, но и своих подельников, которые по сути всё и организовали. Но меня всё же больше.
Я понимал его неистовое желание уйти подальше в лес. Лишь бы избежать расплаты. Но я передумал. Так легко отделаться ему уже было не суждено.
— Пиши, — я достал из внутреннего кармана блокнот, который постоянно носил с собой, вырвал несколько листов и протянул мошеннику вместе с ручкой. — Чем опаивал пиши, подробно.
Выходило, что один талант у Степана нашелся — знахарь его хорошо обучил, и у искалеченного одаренного получилось сотворить с чужой магией почти невероятное. Тоже искалечить.
Неудачливый лиходей сразу же послушался и принялся строчить.
Я же с тревогой поглядывал в сторону дома. Времени было мало, даже самый воспитанный человек не выдержит такого долго отсутствия. Но отпускать шамана было нельзя. Сбежит по трусости, наплевав на опасности. А то и к своим подастся, там-то его и прикопают где-нибудь.
Мне нужно было очень срочно придумать элегантный план.
Говорить князю, как его обманули, было весьма рискованно. Я опасался, что сработает принцип гонца с плохими вестями, и больше в этом доме нас принимать не станут. А с Ильей мне нужно было пообщаться. Слишком поверхностное первое впечатление, пусть и хорошее.
Значит, дурную новость должен был принести тот, кому и последствия безразличны, и в любой дом после этого всё равно может быть вхож.
В голову приходил только один человек. Который точно обрадуется раскрытию очередной преступной группы. Излавливать их самостоятельно мне не хотелось. Только нужно нового повинившегося вместе с пирогами доставить.
Но сначала Степана предстояло как-то вывести отсюда.
Я поднял голову и посмотрел на ясное небо. Отличная погода, обеденное время близилось к концу. Придется подождать до ужина… Вздохнул и опустил взгляд на бородача. Он судорожно перечитывал, кивая сам себе. Заметил мой взгляд, вздрогнул и протянул исписанные листы:
— Всё написал, господин. Не губите.
Всё-таки репутация темных иногда может быть очень полезна. Столько времени экономит. Я создал на своей ладони иллюзию темной печати — случайное плетение чернильно-черных узоров. Печать выпорхнула и застыла перед вытянутым лицом Степана. А затем резко врезалась в его лоб, растворившись.
— Метку я поставил, — зловеще и тихо сказал я. — Ослушаешься и превратишься в прах. Но и это тебя не спасет. Станешь неприкаянным духом и будешь служить мне вечно. Ясно?
Прохиндей сглотнул, кивнул и снова грохнулся в обморок. Перестарался я. Но уж больно мне его глупость и злоба не по душе были. Снова применив животворящие пощечины, я вернул его к реальности.
— Что делать прикажете? — спросил он, едва открыв глаза.
— Сделаем так…
Я рассчитывал на то, что никто толком не знал, в чём же уникальные способности мастера Себека. Ну кроме избавления от несуществующих злых духов. Таинственность должна была сыграть на руку и сейчас.