Будущая графиня в девичестве была купеческой дочкой. Её батюшка, в свою очередь, страстно желал приобщиться к дворянству. И имел средств столько, чтобы, по сути, купить титул для дочери. И таким образом вступить в высший свет. Ситуация, вполне понимаемая и принимаемая в обществе.
Но было одно условие, на беду подписанное юным тогда ещё Христофором Георгиевичем. Супружеская неверность лишала его всего состояния. К слову, в сторону дочери это работало тем же образом. Да и состояние не возвращалось купцу, а уходило на благотворительность. Как приданое, так и нажитое за время брака. Один адюльтер и лишаешься всего, своего тоже.
Но что значит запретить мужчине воспылать страстью к прекрасной даме?
Кем была возлюбленная графа, он не сказал. Как и что с ней случилось дальше. Но итогом стал сын. Итогом и доказательством, способным оставить Воронцова на улице с пустыми руками.
Решение отдать ребёнка в приют явно не было простым. До сих пор сенатора пронзала острая боль, я это ощущал.
Пусть приют был хорошим, специально для бастардов богатых родителей. С лучшим образованием и условиями. Но приют есть приют. Тем более шанса на признание у Михаила не было никакого.
Там-то и познакомился Казаринов с Ильёй Лопухиным. Тогда тоже бесфамильным. Разница в возрасте у них была приличная, но худой и бледный мальчишка чем-то зацепил будущего теневика. Может, их свёл дар. Михаил защищал слабого от нападок прочих. Так они и сдружились.
У Лопухина, несмотря на то, что он был младше, дар пробудился первым. Дар смерти, который перепугал всех в приюте. Всех, кроме единственного друга. Пожалуй, Казаринов спас тогда мальчишку, просто не отвернувшись от него. А потом Илью забрал отец.
Воронцов тайком навещал сына. Год за годом смотрел, как тот рос. Терзал себя и распорядителя приюта. Так что всё знал о происходящем. Пытался помогать, но отношения складывались тяжело. Юношеская обида и взрослая слабость стали непреодолимым препятствием.
Когда дар Михаила показал себя, то Христофор Георгиевич позвал Баталова. И тот взял пацана под крыло, фактически вырастив. Они отдалились ещё больше, и лишь недавно всё стало налаживаться.
А потом Казаринов пришёл к отцу и впервые в жизни попросил о помощи.
Я замер, слушая эту скупую с виду исповедь. Но наполненную такими эмоциями, тщетно подавляемыми сенатором, что перехватывало дух.
Да, это было очень личное. И пожалуй, единственное, что можно было сделать для тёмного.
— Больше я ничего не могу ему дать, понимаешь, Саша? — обратился ко мне Воронцов, глаза его сверкнули. — Всё, что хочешь, проси, только сделай артефакт.
— Христофор Георгиевич…
Я умолк, раздумывая. Конечно же, я хотел помочь графу. Как и Лопухину, потому что идея была действительно сто́ящая. Но соглашаться на эмоциях, наплевав на всё остальное? А необходима ли помощь тому, о ком просят?
— Сначала мне нужно встретиться с Ильёй Лопухиным, — решительно закончил я.
— Я… — было собрался возразить граф, вероятно желая убедить меня в праведности тёмного, но не стал и кивнул: — Я понимаю, Александр. И ты совершенно прав, что хочешь удостовериться сам. Я не имел права требовать от тебя ответа сразу же.
— Вы сможете организовать нашу встречу?
Являться к князю без повода я не мог. Одно дело — визит к равному по титулу либо приглашение. Я вообще сомневался, что Лопухин меня примет. Рассчитывать на такое я точно не мог.
Но раз уж Воронцов стал членом попечительского совета, то его полномочий должно быть достаточно. Даже выступай я как заведующий кафедрой, артефакторика не имела отношения к магии смерти. Ну, не напрямую, конечно.
— Я попробую… Я сделаю, — уверенно ответил граф. — Задействую все связи, но завтра ты увидишься с Ильёй.
Завтра? Я вздохнул, мысленно прощаясь с банькой и запечённой щукой в Вознесенском. Ладно, поездку можно ненадолго отложить. Времени оставалось очень мало, но сам артефакт мне представлялся несложным. Должен успеть.
— Ты извини меня, Саша, — виновато сказал Воронцов, уловив мои мысли. — До последнего дотянул, каюсь. Пока придумал, как быть. Пока всё это официально оформлял и пробивал наверх… Много времени упустил.
Что же теперь жалеть об этом. Вольно или нет, но сенатор выдал ещё одну свою тайну. Впрочем, об этом тоже можно было догадаться. Вызвать Баталова, чтобы тот забрал мальчишку из приюта? Для начала его надо знать. И не просто, а очень хорошо, чтобы доверить своего сына.
У графа тоже были весьма разносторонние знакомства. А то и служба.