Неужели и правда допрашивать вздумал?
— А как, кстати, Михаил Алексеевич поживает? — вспомнил я, что давно уже не видел Казаринова.
Теневик нередко заходил к нам в гости, просто посидеть в саду на берегу пруда. Воспользовался моим приглашением, к счастью. Но в последний раз это было… Я не мог припомнить когда.
— Делом одним занимается, не в столице, — чуть помрачнел Баталов, устало покрутил шеей и напряженно улыбнулся: — Интереснейшим. Как всегда, впрочем.
Расспрашивать я не стал, вряд ли это касалось его адвокатской ипостаси. Парню я сочувствовал, сил на работу он тратил много. Да почти все тратил. Ну да ему было решать.
Теперь, когда я знал историю бастарда сенатора и отношение Баталова к молодому теневику, понимал — лучше эту тему не затрагивать. Возможно то, что Казаринов обратился к Воронцову, расстроило главу конторы. А может, он сам отправил парня куда подальше, чтобы не впутался в неприятности из-за друга детства.
Илью Лопухина мы при этом тоже не обсуждали. Баталову хватило моего сообщения, что тёмный в лечебнице. Странные дела.
Получалось, что-то беспокоит менталиста сильнее, чем маг смерти.
Но, пока мы не насладились правда отличным напитком, к делу он не приступил. К кофе на столе оказались османские сладости — рахат-лукум и пахлава. Судя по изумительном вкусу, прямиком из посольства. Ни одна лавка в городе подобным не торговала. Да и в пределах слободы тоже.
— Взгляните на это, — наконец сказал Баталов, с виду равнодушно.
Мужчина достал из ящика стола монету. Крупная, грубой чеканки, она вроде была не особо примечательной. Потускнела от времени и что на ней написано было не рассмотреть.
Но едва я взял её в руки, меня как молнией ударило. Магия откликнулась мгновенно, окатив горячей волной. Эффект быстро прошёл, и я покрутил монету в руках, ожидая продолжения. Но больше ничего не происходило.
Тогда и попытался погрузиться в плетение, заложенное прямо при отливке. Что само по себе было необычно. В большинстве случаев напитывание магией происходило после изготовления носителя. Если только артефактор не был носителем главного аспекта, составляющего основу артефакта. И то, такое не имело особого смысла, слишком непредсказуемо. Лучше действовать последовательно.
Похоже, что у мастера, сделавшего вещицу, не было времени. Поэтому он сделал всё одновременно. И, скорее всего, такая реакция объяснялась именно этим.
По вещи, увы, было не определить дар артефактора. Но суть его работы я понял.
— Это ключ, — нахмурился я, считывая чужее плетение. — Устройства допуска.
— И как он работает? — поддался вперёд Баталов, выдавая свой крайний интерес.
Я с сожалением помотал головой. Такое расшифровать было не в моих силах. Раз уж возник вопрос как, значит ключ не сработал. Ну либо неизвестно, где замок. В обоих случаях результат один. Сломать артефакт я мог. Сказать к чему он подходит или как заставить его работать — нет.
Проще взломать защитную систему.
Но об этом я тоже говорить не стал. Иначе на каждый непонятный запор вызывать начнут, а вдруг за ним что-то ценное. Хотя я был уверен, что контора обладает всеми ресурсами, чтобы подобное провернуть и без артефактора.
— И вы… Больше ничего не ощущаете? — как-то странно поинтересовался Роман Степанович.
— Ничего, — я вернул ему монету, многозначительно взглянув на настольные часы, стоящие на подоконнике.
— Жаль, — вздохнул менталист. — Что же, не смею вас больше задерживать, ваше сиятельство. Вы мне очень помогли.
Я бы подумал, что он мне давал какое-то проверяющее устройство, судя по его поведению. Но, во-первых, он знал, кто я. А во-вторых, артефакт однозначно был обычным ключом. Из тех, которые не разгадаешь, как и шифры, придуманные не по известной системе. То есть когда знаешь — система есть. А вот какая… Чёрт её знает.
Головоломка, не факт что стоящая решения. Тем более, что менталист и не настаивал на важности её понять.
— И да, что касается просьбы про вашего помощника, — напоследок сказал он. — Ею занимаются. Я не забыл об этом.
Баталов лично проводил меня до ворот. Его задумчивый взгляд не давал мне покоя. На что же он наткнулся? К чему этот ключ? Вот зараза, меня начали увлекать загадки. Всё же умело этот человек мог подцепить, нарочно или нет. Так и подмывало спросить у него, где та запертая дверь.
Но стоит мне в это вовлечься, сам не замечу, как стану одним из его подчинённых. Жаждущих решать интереснейшие дела.
У меня же на главу тайной канцелярии были иные планы.
Словно прочитав мои мысли, Роман Степанович произнёс: