— Не стоит извинений, Христофор Георгиевич. Я обещаю вам, что сделаю всё, что будет в моих силах. Большего пообещать не могу.
— Мне этого достаточно, — он коротко поклонился. — Вверяю судьбу в твои руки.
— Право, граф, — рассмеялся я. — Не сто́ит давить, уж тем более подобным способом. Ваша судьба лишь в ваших руках. Что вы сейчас и продемонстрировали.
— Знаешь, Александр, — прищурился Воронцов, пристально глядя на меня. — Порой я не узнаю́ тебя. Иногда мне кажется, что передо мной совсем другой человек.
— А я и есть другой человек, — честно признался я.
Сенатор рассмеялся:
— И это хорошо, Саша. Это очень хорошо!
Мы наконец-то вернулись в сад, где продолжался праздник. И Воронцов заметно повеселел. Даже дед подметил эту перемену и вопросительно посмотрел на меня. Я ему просто по-мальчишески подмигнул, чем заслужил шутливо-неодобрительное покачивание головой.
Знал ли Лука Иванович о главной трагедии друга? Наверняка. Хотя ведь и патриарх в своё время не обратился к сенатору за помощью. А я был не вправе обсуждать, что сейчас узнал. И безо всяких клятв.
Засиделись мы, как всегда — далеко за полночь. Всё никак не могли разойтись, словно такой вечер нельзя повторить. Но он и был неповторимым. Как и другие хорошие вечера. В том-то и суть.
Сначала уехал Воронцов, за ним и графиня, за которой приехал личный водитель. Дед порывался её провожать до дома, но Нина Фёдоровна мягко отказалась, очаровав всех напоследок своим молодым звонким смехом.
Тимофей давно клевал носом, а Гордея отправили спать ещё несколько часов назад, причём не без помощи тигра. Я передал желание уложить упрямого пацана, и зверь просто схватил того за шкирку, как котёнка, и поволок во флигель.
Иллюзорные мотыльки улетели, я отправил их к звёздам. Даже призраки разошлись по своим ночным делам.
А мы всё сидели втроём и не могли наговориться.
О прошлом, о будущем. О настоящем. О планах, как наших общих, так и каждого в отдельности. Патриарх размечтался о семейной жизни, Прохор — о новых кулинарных достижениях.
— А что собираешься делать ты, Саша? — спросил меня дед.
— Всё, — улыбнулся я. — Я собираюсь делать всё.
Всё, что в моих силах. И немного больше.
Глава 2
— Молодой барин! Ваше сиятельство! — разбудил меня взволнованный голос Прохора.
Я приоткрыл один глаз и взглянул в распахнутое окно спальни. За кронами деревьев виднелось голубое небо. Вовсю заливались птицы, приветствуя новый погожий день. Из-за дома раздавался мерный стук топора.
Повернувшись, я увидел мнущегося на пороге слугу. Он теребил свой передник и немного испуганно шмыгал носом.
— Что случилось? — с удовольствием потянулся я.
Уже давно научился считывать насколько серьёзно произошедшее по тону и подбору слов. Судя по всему — беды не было.
— Его сиятельство чудит, — смущенно сказал Прохор. — Как бы это, не перегрелся дед ваш на солнце-то приморском. Тама, короче, на заднем дворе…
— Так, — поднялся я. — Сейчас разберемся.
Умывшись и одевшись, я сначала зашел на кухню за кофе. Затем вышел с чашкой на улицу и отправился за дом.
Зрелище передо мной предстало и правда чудное — патриарх, одетый в простую льняную рубашку, рубил дрова. От души так, с широким замахом и кряканьем. Одежда уже была мокрой от усилий, а рядом с дедом лежала внушительная гора поленьев.
— Доброго утра, Лука Иванович, — поздоровался я, присаживаясь на скамью и подставляя лицо теплому солнцу.
— О, Саша! — патриарх улыбнулся, воткнул топор в колодку и вытер руки о рубашку. — И тебе доброго утра. Что, разбудил шумом?
— Ну, можно и так сказать. Всё в порядке?
— А что такое? — нахмурился дед. — Нормальная мужская работа.
Ну конечно же. Старая добрая дворянская традиция — с утра наколоть дров. Я лишь усмехнулся, но ничего не сказал. Происходило что-то странное, но я уже догадывался, что именно.
Лука Иванович деловито ополоснулся из ведра ледяной водой и направился к дому. По пути схватился за спину, но быстро одернул руку, выпрямляясь.
— Прохор! Завтрак-то сегодня будет? — грозно крикнул дед, скрываясь за углом.
Я прогулялся с чашкой кофе по саду, наслаждаясь тишиной и ароматами, витающими вокруг. Уж не знаю, что тут вырастили природницы, но всё вокруг цвело. Яблоки манили своими румяными боками, и я потянулся к одному. Ствол яблони скрипнул и чуть наклонился, чтобы мне было удобнее добраться до плода.
— Ну ничего себе, — изумился я и на всякий случай поблагодарил: — Спасибо.
Яблоко оказалось таким сочным, что я тут же перепачкался его соком, откусив большой кусок. Сладкое и мягкое! Ух, хорошо.