— Благодарю, — я поднялся, решив, что кровожадную камнеломку заберу на обратном пути.
Мы продолжили спуск и скоро оказались в зарослях. Здесь было прохладнее и очень влажно. С деревьев спускались лианы, усыпанные цветами. Под ногами носились ящерки и скорпионы. Я поначалу старался обходить их, но вскоре понял, что ядовитые насекомые сами избегают меня.
Но на меня всё же напали. Сверху спрыгнул какой-то мохнатый комок и, оглушительно взвизгнув, выдрал клок волос. Мелкая обезьянка, размером ненамного больше котёнка, тощая и с выпученными глазами. Она захохотала и, с силой оттолкнувшись от плеча, прыгнула и скрылась в листьях.
— Они как дети, — извиняющимся тоном прокомментировал событие Мухариб. — Недостойно на младенцев сердиться нам.
Я потёр пострадавшее место и улыбнулся. Джинн стал как-то… светлее. Точнее говоря, зеленее — дух принял оттенок окружающей нас листвы и травы.
Тем не менее дальше я был внимательнее. Дети или нет, а лысым остаться не хотелось. Но больше никто не посягнул на мою шевелюру. Которую, кстати, уже стоило подстричь. Я попытался вспомнить, когда последний раз был у цирюльника. Нужно попросить Людвига делать напоминания. А то, увлёкшись делом, о подобных мелочах вспоминал только вот в такие моменты.
Оазис был удивительным. Я вовсю глазел по сторонам, периодически останавливаясь и рассматривая диковинные растения. К моменту, когда мы вышли к водопаду, мне уже было обещано столько экземпляров, что не унести и за несколько раз.
Правда, некоторые всё же не могли покинуть этот мир. Поддерживаемые местной магией, они бы просто не выжили.
Приближение водопада я услышал издалека. Его шум нарастал, пока не перекрыл все прочие звуки. В воздухе застыла водяная дымка и повеяло холодом. Сверху он выглядел не таким внушительным. С полсотни метров — настоящий гигант.
Я сполоснул лицо ледяной водой и поёжился от перепада температуры. Наверху было весьма жарко.
Задрав голову, я заметил тёмное пятно над тем местом, где начинала свой оглушительный ход вода. Пещера? Но сквозь водяную стену разглядеть не получалось.
— Там то, что ищешь ты, — вроде негромко сказал джинн, но я его прекрасно услышал. — Роза пустыни, навек застывшая во льду.
— Во льду? — удивился я.
Льдина среди пустыни была уж слишком необычным явлением.
— Миры соприкоснулись в час тьмы великой и беды, что принесла погибель многим, — печально вздохнул Мухариб. — Не в силах наше пламя растопить тот лёд. Цветов царица и ныне там, прекрасная всё так же. И недоступная для нас.
— Разрешите взглянуть? — я оценил расстояние и путь — справа от водопада было вполне реально подняться.
— Причин не вижу не соглашаться я, — снова своеобразно выразил джинн согласие. — Предупредить обязан я вместе с тем. Источник тьмы там до сих пор. Творенье, держащее долину эту взаперти.
Творенье? А вот это уже совсем интересно. Неужели там артефакт, который управляет как башнями, так и ловушкой в ущелье? Магическое сканирование ничего не дало. Впрочем, такое бывало рядом с мощным стихийным проявлением. Таким, как огромный водопад.
Удобное место, на самом деле, чтобы спрятать артефакт…
— Отлично, — обрадовался я.
Удачно всё же складывается этот день. Очень длинный день. Я снова взглянул в небо — едва различимый солнечный круг всё ещё не достиг горизонта. Время на моей стороне, а значит, действуем.
Глава 20
Я торопился.
Оттого едва не упал на полпути, неверно рассчитав место, куда наступить. Удержался, но остановился для передышки. Прикоснулся спиной к приятно прохладной скале и восстановил дыхание, разглядывая долину сверху.
Моя спешка не была вызвана нетерпением. Просто я ощущал, что начинаю задерживаться в пустынном мире. И он постепенно стал влиять на меня, нашёптывая свои правила.
Сколько бы миров ни существовало, человеку в них не жить. Гостить можно, иногда и днями, но как правило часами. Тем не менее оставаться надолго означало подвергаться сильным изменениям. Буквально превращаться в одного из обитателей, переставая быть человеком.
Даже теневики не могли находиться в тенях вечно. Это неизбежно меняло их суть. И не в лучшую сторону. Поговаривали, что фантомы — это те одарённые, которые слишком задержались в сумраке.
Великая Пустыня не была исключением. Кровь разгоралась во мне, словно подогреваемая жаром песков. И тот дух авантюризма, что во мне жил под довольно строгим контролем и расчётом, стремился отвергнуть все нормы. Меня тянуло действовать без оглядки. Огненные стихийники были вспыльчивыми, но пламя пустыни вызывало ещё больший порыв рисковать, не думая о последствиях и цене.