— Манный фуфел!
— Что? — закашлялся патриарх, с подозрением глядя на последний кусочек.
Слуга постарался незаметно взглянуть на свою ладонь, где было написано правильное название на обрывке бумажки. Прочистил горло, выпрямился и провозгласил:
— Суфлё из манки!
Обвёл нас всех торжествующим взглядом и добавил:
— На подушке из медового бисквита.
— Очень вкусно, — повторил я, пока остальные по-новому осматривали угощение.
Прохор приосанился и охотно поделился:
— Спасибо, вашсиятство. Хотел вам деликатеса приготовить, лапы лягух с каком-то там соусе, мудрёном. Тыртыр иль что-то такое. Но оказалось, что наши лягухи, значит-с, не годятся. Мелкие и вообще не то… Заморские стоят аки приличный осётр, да и выращивают их на востоке. То бишь ни рыба, ни мясо, и не пойми откуда и зачем. Помнится, мы и тараканов кушали, когда в Маньчжурию ходили. Сытно, но что лучше нашей каши в печи может быть? Пущай и фуфельной, но родной.
С таким заявлением никто спорить не стал. Поблагодарили и дружно попросили добавки. Всё же маг еды наш Прохор.
Тимофей убежал сразу после утреннего приёма пищи, так что я не успел его спросить, о чём он хотел поговорить. Дед сразу же отбыл к графине, мимоходом посетовав на грядущую осень и неизбежные подготовительные работы в саду.
Дух предка меня будто избегал, вместе с призраком ординарца куда-то пропав. Впрочем, и Гордей тоже улизнул после завтрака. Поэтому я предположил, что они опять учат чему-то подрастающее поколение.
Я воспользовался спокойствием дома, чтобы тоже заняться делами. И поехал к кузнецу со свежей схемой нового артефакта.
— Александр Лукич! — лучезарно улыбаясь, встретил меня мастер Коваль, едва я вышел из машины. — Я так вам рад!
Никита Васильевич тут же повёл меня на экскурсию. Помимо царь-горна, здесь было много прочих улучшений, чем он с гордостью делился. Да и мне приятно было пройтись и посмотреть на место, в которое вложили душу.
Обустроили вспомогательные помещения — утеплили и укрепили, в том числе магически. Повсюду были охранные амулеты, очень добротные. Территорию тоже облагородили. Высадили газоны, цветы и даже несколько стройных яблонь. Я влил в них природную силу — чтобы росли быстрее.
Возле спуска к воде возвели навес и поставили столы. Чтобы работники могли делать перерывы с прекрасным видом. Рядом поставили полевую кухню с мангалом и погребом. Условия улучшились весомо.
— Кажную пятницу мы делаем вечер этой… — мастер нахмурился, припоминая. — Этнической кухни, во. У нас же работяги со всей империи, а в каждом её уголке свои есть яства, чудны́е и дюже вкусные. Уж сколько всего попробовать успели! Вы приходите к нам, ваше сиятельство. Такого и в столичных едальнях не отведать.
Я принял приглашение без раздумий. Да и ближе мне были такие вечера, чем все столичные рестораны вместе взятые. Посидеть так на берегу да вкусить блюда по рецепту тех, кто вырос там, где их готовят… Как от такого отказаться?
Мы неторопливо обошли всю территорию, затем напились ароматного травяного чая, и лишь после этого Коваль, признательно поклонившись, сказал:
— Так что у вас за дело, Александр Лукич? Как и говорил, для вас моя кузница всегда готова исполнить любой заказ.
— Научиться я хочу, Никита Васильевич, — улыбнулся я. — Кузнечному мастерству.
— Не шутите чтоль? — у него брови поползли вверх.
— Не шучу, мастер, — с уважением ответил я. — И если вы сумеете выделить время для этого, буду вам очень благодарен.
— Ну, это… — растерялся Коваль, нервно покручивая краник на самоваре, в котором приготовил нам чай. — Чему я-то научить могу? Сам не обучался в академиях.
— Не скромничайте, — покачал я головой. — Обучался или нет, но вы известный мастер на всю империю.
— Ой, да прямо уж на всю, — покраснел кузнец, неловким движением отломив часть самовара. — Работаю хорошо, тут не спорю. Не халтурю и не зазнайствую. Но чтоб учить знатных господ?
— У вас же есть подмастерье. Вот я и желаю стать таким же, на время. Обещаю — слушаться буду беспрекословно.
Пожалуй, с последним я поторопился. Это заявление вообще выбило Коваля из равновесия. Кузнец испугался, и по понятным причинам. Работа опасная, и гарантий безопасности в этом деле не мог дать никто. Учитывая последнее происшествие с пожаром, тем более.
А тут я, молодой аристократ, за которого спросят многократно больше…
Да, порой положение играло против моих планов. Всегда преимущество могло стать и препятствием. Суть равновесия в этом и была. Но не в моих правилах сдаваться.
Я отодвинул самовар, чтобы уберечь его от непоправимых разрушений, доверительно наклонился над столом и сказал: