Словно выверенный ритуал, который гипнотизировал чёткими движениями и стуком молота.
— Хорошо, — оценил мастер толщину уже плоской заготовки. — А теперь гнуть будем. Можно на нижнике, но на роге удобнее будет.
Рогом оказалась заострённая часть наковальни. Затем последовала пробивка отверстий под гвозди и штамповка. Заняло всё действие от силы полчаса.
— Запомнили? Ну а теперича вы давайте.
Первая подкова у меня вышла, надо признать, странной формы. Для неизведанных волшебных коней, имеющих весьма оригинальные копыта, если мягко выразиться. Кривая, как улыбка человека, страдающего сильной зубной болью, в общем.
Но я не унывал. Повторял раз за разом, пока не добился изделия идеальной формы. И, смотря на свою первую работу, гордился безумно.
— Ну а теперича топором займёмся, — не дал мне расслабиться кузнец, предварительно похвалив. — Есть, значит-с, двадцать основных видов заточки топора. Вот столько и сделаем наверший.
Многое он рассказывал о своём деле, пока я выполнял задание. И как рассыпается металл, и как по пятьдесят раз прогоняют его на низких температурах для особенных изделий. И что перечёркнутые десятки полосок на печи означают как раз это количество, а не покалеченных подмастерье. И как поёт печь, если влить в неё определённое количество стихии…
А я продолжал бить молотом, приноравливаясь к правильному ритму. Разогревал, стучал, охлаждал, разогревал… Сродни медитации, вместе с тем своего рода магия. Из обычного куска металла в моих руках рождалось нечто иное.
Я даже сначала позабыл об аспекте, не применяя его. Но быстро опомнился и подключил магию. Она не давала преимуществ с точки зрения ковки, но делала вещь пригодной для внедрения любой схемы артефакта.
Дар пробуждался гулом, похожим на тот, что издавал горн.
В какой-то момент я перестал слышать голос Коваля, полностью погрузившись в дело. Ухватить, повернуть, уложить, отбить. Загнуть обух, расплющить место лезвия. Потрясающе!
Не сразу я понял, что кузнец давно стоит молча и просто наблюдает с улыбкой того, кто разделяет это удовольствие. Довольный, он покачивал головой, окружённый дымом и паром. Будто слушал какую-то мелодию и слегка подтанцовывал под неё.
Я тоже уловил это. Симфонию огня, металла и магии. Дар уж вовсю лился из меня, стремясь заполнить всё, к чему я прикасался. Гудение пламени внезапно обрело свой уникальный голос. Он пел мне о том, как сделать то, что мне нужно.
И мне захотелось выковать буквально всё. От гвоздей до мечей.
— Вы слышите, — ошарашенно прошептал мастер. — Вы тоже слышите металл.
Не просто слышал, ко мне вдруг пришло осознание того, что не нужен редкий сплав. Не нужны сложности, чтобы создать что-то прекрасное. Нужно просто желание. Ну и несколько попыток, пожалуй. Возможно, десятки…
— И много у вас заготовок? — усмехнулся я, вытирая лоб.
Глава 26
Пожалуй, столько топоров в этой кузнице ещё не видали. Можно было бы вооружить вполне приличное войско, ну либо картель дровосеков. Не очень привередливых дровосеков…
Впрочем, с каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше.
— Медленнее! — командовал мастер, направляя мой удар молотом.
— Быстрее! — поторапливал он в другой момент.
С его чёткими инструкциями и даже ругательствами дело продвигалось весьма успешно. Всё же хороший учитель должен обладать уймой навыков. Понимать, когда нужно промолчать, чтобы дать ошибиться и закрепить это. Когда похвалить, но только искренне. А когда и обозвать, не без этого.
Никита Васильевич не просто имел опыт обучения, а талант. Все моменты интуитивно чувствовал и действовал самым верным способом.
Так что я учился не только кузнечному мастерству, но и искусству обучения.
Не успею заметить, как пролетит время, и сам окажусь перед студентами. Пусть бо́льшую часть процесса возьмёт на себя дед, но не смогу же всё на него свалить. Да и поделиться хотелось теми знаниями, что приобрёл за все эти годы. Как и позабытыми, которым учили меня.
Кафедра артефакторики в этом году однозначно будет самой необычной за всё время существования академии.
Работали мы допоздна. Прерывались на обед и ужин, воспользовавшись доставкой из ближайшего ресторана, который порекомендовал Коваль. Во время этих перерывов я проверял телефон, включая его. Никто не умер, на город не напали, а тётушка не сбежала. Мир давал мне спокойно заняться магией, что радовало не меньше, чем мои успехи с новым аспектом.
— Никита Васильевич, — сказал я, когда мы в очередной раз вышли на улицу, подышать свежим воздухом. — Вы не будете возражать, если я здесь останусь на ночь?