Дядя поздно заметил опасность. «Худой» пристроился ему в хвост. Борис Голованов своим самолетом прикрыл ведущего. Фашист успел открыть огонь. Сбил ведомому фонарь, в плоскости зияла огромная дыра.
— Держись, прикрою! — передал дядя по радио. Он резко задрал нос своего истребителя и дал длинную очередь по «мессеру». Черный дым потянулся за вторым сбитым фашистом.
— Уходи в облака.
— Понял.
Дядя прикрывал Бориса, пока он тянул на продырявленном самолете до аэродрома. На аэродроме дядя снял шлемофон; один наушник был оторван пулей. Борис Голованов вовремя пришел на помощь и спас дядю от верной смерти.
ГЛАВА 18 
Я не подведу отца и дядю Макария
После уроков мы вышли на улицу втроем: я, Федя Зайцев и Настя Вяткина. Настя была в своей серой каракулевой шапочке. Теперь я готов был согласиться с нашими девчонками: шапочка ей очень шла.
В переулке, около электрического столба, стоял Баскет с Колькой Силантьевым. Я оглядел приятелей. Баскет привалился плечом к столбу; ветер растрепал рыжеватые волосы; скуластое лицо было сосредоточено, как будто он решал какую-то задачу.
Колька вызывающе улыбался.
— Федя, держи сумку! — я сжал кулаки.
Около школы толпились ребята. В дверях стоял Колобок, заложив руки за спину. Мимо него проходили ученики и прощались.
Трудно было поверить, что Баскет рискнет затеять сейчас драку.
Заяц быстро взял мою сумку с книгами. Федя любил ходить с нами. При нем мне всегда легче разговаривать с Настей. Держусь тогда увереннее и проще.
Издалека донесся протяжный свисток паровоза.
— Здорово, атаман! — вызывающе крикнул Баскет и наподдал ногой сухой ком земли.
— Привет! — я не отвернулся. Если вызов брошен, надо его принимать!
Настя заметила воинственное настроение Баскета. Испуганно повернулась ко мне, схватила за руку.
— Юр, пойдем, — она потащила меня за собой. — Ты обещал показать мне сады на Зеленой улице!
— Юрка, постой, — сказал Колька с ленивой усмешкой. — Разговор есть. Вяткина, экскурсия отменяется! Тарлыков Юрку вызывает на одну левую!
Это уж слишком! Не мог я сдержаться и рванулся вперед. Справиться с Баскетом будет нелегко. Он намного выше меня, и у него длинные руки.
— Кто вызывает?
— Я! — Баскет оторвался от столба и презрительно смотрел на меня. — Куда пойдем? Колобок маячит!
— Видел!
— Уходи, Тарлыков! — Настя загородила меня. — Попробуй ударить! Я закричу!
— Юра, еще встретимся! — пообещал Баскет. — А ты, Вяткина, не кричи. Не будем драться.
— Смотри, чтобы не пожалел! — сказал я.
— Не пожалею! — Баскет носком ботинка сбил засохший ком земли.
Мы вышли на Зеленую улицу.
— На левую вызывал! — возмущался Федя, который все еще не мог успокоиться. — Юр, ты бы ему дал. Один удар — и с катушек!
— Юр, что вы не поделили? — спросила Настя.
Я не ответил.
— Ты Баскета не знаешь, — сказал Заяц. — Мы втроем ходим, а ему завидно!
Лицо у Насти стало серьезным, улыбка погасла. Она задумалась, словно перебирала в памяти все, что произошло за последнее время. Наклонила голову. Потом вдруг выпрямилась. Шагнула ко мне и громко сказала, как будто специально для Баскета:
— Мне нравится ходить с вами. Нравится!
По Зеленой улице двумя рядами вытянулись щитовые дома. Их поставили еще до войны для первых строителей. В каждом дворе сад. Летом из-за деревьев почти не видно домов и красных черепичных крыш.
Самый большой фруктовый сад — у хозяина углового дома, который выходит в Овражный переулок.
Мы скоро поравнялись с высокой калиткой углового дома. В саду глухо залаяла собака.
— Дом двадцать пять дробь один, — прочитал Заяц на дощечке. — А. А. Лутак. — Он подпрыгнул. — Еще не сняли яблоки!
Настя тоже не удержалась и подскочила.
— Сколько яблок!
Я повис на заборе. Сверху мне хорошо виден сад. Деревья уже наполовину облетели. Но ветви гнулись от крупных антоновских яблок. Красными бочками дразнили яблоки пепин шафранный. Кое-где алели штрейфлинг. В саду были и груши зимнего сорта — бере зимняя Мичурина.
— Вот бы попробовать! — Настя облизала языком губы.
— Лучше не просить, не дадут, — сказал Федя. — Лутаки — жадные.
— Идемте! — я толкнул калитку. — Пусть продадут. Деньги есть.
Для Насти я готов был сделать что угодно. Приказала бы — перемахнул через забор и нарвал яблок.