— Отдай. Я знаменосец! — сказал Заяц. — Алексей Мартынович назначил меня знаменосцем!
— Больше ничего не захотел? — Баскет резко дернул, и Федя отлетел в сторону.
— Знаменосца бить? — Я сжал кулаки и пошел на Баскета. Никогда еще он мне не казался таким противным.
Баскет выпустил знамя: сильный удар пришелся в грудь. У меня перехватило дыхание. Через секунду я пришел в себя и смело бросился на противника.
Ребята кинулись защищать меня. Баскет испугался и отступил.
— Юрка, ты попадешься еще!
Я взял горн, а Ваня Касьянов — барабан.
Мы вышли во двор победителями.
…Федя Зайцев поднял высоко красное знамя. Я затрубил изо всех сил, а Ваня Касьянов застучал по тугой коже барабана точеными палочками.
Громкие звуки горна и дробь барабана встревожили Зеленую улицу.
Распахивались окна, из дворов выбегали малыши.
Мы прошли по Зеленой улице, потом торжественно промаршировали по улице Ленина. Федя Зайцев никому не уступал знамя. Я убедился, что он развил руки и стал сильным.
Подошли к дому Лутака. За высоким забором злобно разрывался Джек.
— Отряд, слушай мою команду! — выкрикнул Алешка. — Равняйсь! Кругом! Смирно!
Мы громко закричали:
— Лучшему шоферу Лутаку слава! Слава!
Потом я затрубил в горн, а Ваня Касьянов принялся бить по барабану.
Когда я впервые услышал слово «коммунист»? Сколько мне было лет? Пять, семь, десять? Нет, не могу точно вспомнить. Мои любимые герои Павка Корчагин и Жухрай были коммунистами. Коммунистом был летчик Чкалов, челюскинцы и папанинцы.
Папа все время казался мне слишком обыкновенным человеком. Но он был коммунистом. Он храбро и честно воевал. Я не имею права его забывать ни на один день, ни на один час!
Дядя Макарий настоящий коммунист. Я в этом уверен. Он, как командир, идет все время впереди, заботится, чтобы не растерять людей. Несет ответственность: за Кузьмичева, Сергея Даниловича, Алешку, Элю Березкину, Андрея Петровича, Настю и меня. Для одних припасены ободряющие, ласковые слова, для других — суровые приказания. На него нельзя обижаться, а надо помогать. Надо строить коммунизм!
Получил письмо от Витьки. Хорошо, что у меня характер неунывающий. Верил я ему. Здорово жить на свете, когда есть настоящие друзья! Новость! Витьку с ребятами называют следопытами! За то, что они ходят по местам боев, ищут трофейное оружие и беседуют с жителями. Мы тоже должны все узнать о своем бронебойщике. Будем следопытами!
Витька пишет, что с ними теперь ходит учитель географии Денисов. Он воевал. Вернулся без руки.
В балку я не заглянул, а зря! Ребята отыскали там снайперскую винтовку. На прикладе шестьдесят зарубок. Витька думает, что снайпер убил шестьдесят фашистов. Правильно! Одна зарубка — фашист! А еще ребята отыскали три больших окопа. Но Витька не знает, в каком стоял папин танк.
Им страшно повезло. Отыскали землянку. Все как было во время войны: стол, скамейка и нары.
Надо мне собираться в Корочу. Уговорю дядю Макария. Пусть поедет со мной. Отыщем папин окоп!
ГЛАВА 22 
Вывозные полеты закончены
— Здравствуй, герой! — дядя Макарий шумно вошел в комнату. Взлохматил мои волосы. Провел большой рукой по щеке. Рука пахла тавотом и машинным маслом. — Можешь поздравить. Вывозные полеты закончил. Вылетел! Понимаешь, сам работал на экскаваторе! — Он выбрасывал перед собой кулаки, как будто двигал рычаги экскаватора. — Варя, слышишь?
Дядя Макарий радостно улыбался. Лицо его посветлело. Около глаз веером сбежались морщинки, и взгляд от этого стал еще приветливее и добрее. Дядя сейчас напоминал мне папу.
Когда я вспоминал папу, то всегда чувствовал раскаянье. Я недостаточно ценил и любил его. Слишком мало узнал о его жизни, особенно о молодости, которая прошла на войне; мало стараюсь сейчас.
— Радость какая! — мама пожала дяде Макарию руку и неловко поцеловала в щеку.
Я бросился дяде на шею. Сцепил замком пальцы рук и поджал ноги. Папа меня так удерживал. Дядя Макарий был тоже сильный и не качнулся.
— Юра, шею сломаешь! — засмеялась мама.
— Фунт не фунт, а пудов сто есть! — стуча сапогами, дядя пронес меня по комнате. — Наша, мурашкинская порода. Тяжелый, костистый!