К чему в политике должен стремиться русский интеллигент, какой строй сознательно утверждать и строить? Это должно быть русское национально-демократическое государство по форме и технократическое общество по содержанию.
Надо ясно и четко осознать и обозначить приоритеты. Для прорыва в постиндустриальное общество, для занятия в нем командных высот государство Россия должно определить как привилегированный (и правящий) класс — технократию, и все усилия народа направить на создание ей оптимальных условий для творчества.
Нельзя забывать ни на минуту, что главная производительная сила современности (и обозримого будущего тоже) — это наука. Уже сегодня она кормит, одевает и духовно обеспечивает человечество, в том числе рабочих, крестьян, военных и гуманитариев. А наука, в т. ч. технологии, — в головах технократов.
Поэтому крестьяне должны кормить технократов, рабочие — делать для них необходимую продукцию, военные — защищать их, гуманитарии — развлекать, дарить духовные импульсы, будить творческую мысль, предприниматели — вкладывать в них деньги. Все это стократ окупится для каждого! (Убедительный пример: уже сегодня доход США от торговли патентами и лицензиями в 2,3 раза выше, чем от торговли товарами, и эта пропорция растет.)
Надо заставить все сословия и классы понять необходимость первоочередного обеспечения именно технократов всем лучшим, что у нас есть, убедить в естественности их привилегий и прерогатив. Это — и только это! — подхлестнет эволюцию, направит ее по верному пути.
Итак, основной акцент государство должно делать на развитии не столько непосредственно производственной базы, сколько науки (фундаментальной и прикладной). Это первая необходимость первой очереди.
Вторая необходимость первой очереди — дотирование сельского хозяйства в объемах, обеспечивающих национальную безопасность. Поскольку в отличие от большинства товаров промышленного производства, продукты питания непосредственно влияют на здоровье нации.
Соответствующей должна быть социальная политика, планомерно преобразующая пропорции социальных страт в сторону увеличения классов интеллигенции и крестьянства, в том числе фермерского, за счет сокращения рабочего класса. В противном случае возникает угроза массовой безработицы и прогрессирующей депопуляции русского народа. Что может обессмыслить всю «русскую перспективу» вообще.
Заботы об укреплении и развитии русского исторического сознания в массе русского народа, об очищении его от мифов — долг интеллигенции. Она должна отчетливо видеть, хорошо понимать и не забывать о том, что русская интеллигенция может существовать, развиваться и действовать лишь до тех пор, пока существует русская нация и русский народ как ее составляющая.
А они, в свою очередь, существуют, пока идентифицируют себя как русских.
Глобализация
Спорят и рассуждают об этом феномене много (есть даже целый институт проблем глобализации), а в подтверждение его реальности выдвигают, главным образом, четыре соображения:
1) мир становится единым в смысле информационном, в любой точке мира вы подключаетесь к интернету и получаете нужную информацию — и обратно: нечто, произошедшее где угодно, становится тут же известным везде, где угодно;
2) мир становится единым (или почти единым) в смысле финансовом, вы можете, не сходя с места, совершить сделку в любой точке мира, а попав в другую страну — обменять одну валюту на другую или использовать электронные деньги;
3) мир становится единым в смысле разделения труда в процессе создания промышленных и всех иных продуктов, транснациональные корпорации обеспечивают занятость населения, независимо от страны проживания;
4) мир становится единым в смысле быстрого и легкого достижения любой точки земного шара с помощью современных транспортных средств: тринадцать часов полета, и вы хотите — в Нью-Йорке, хотите — на Камчатке.
Отсюда делается вывод о неизбежном полном единстве мира, о его столь же неизбежной конечной однополярности и о существовании некоего единого, якобы, человечества, которому, ясное дело, просто необходим единый центр управления — единое мировое правительство (претендент на роль управляющего центра особо не прячется). Нам внушается мысль, что глобализация неотвратима и необратима и что финал ее — «конец истории» — именно таков, как сказано выше.