Также для всех готов справедливо будет описание “длинный и крепкий”. Я никогда не считал себя низкорослым, и был поражен, что даже подростки, как правило, возвышались надо мной на целую голову. Большей частью светловолосые и светлокожие, они все же не такие бледные как жители Аквилоса, а рыжих готов не бывает вовсе. Обычно северяне еще и светлоглазы, однако среди носготов я не встретил ни одного обладателя голубых глаз. Так же характерной чертой выступают крупные, слегка горбатые носы с ярко выраженными крыльям - они презабавно шевелятся, когда охотник берет след.
Одеваются носготы неброско, в шерстяные рубахи под искусно выделанную кожаную одежду мехом внутрь. Пуговиц они не знают, ткацкие навыки готских женщин отличаются изрядной искусностью, однако местный вариант ткацкого станка очень примитивен. Хотя и здесь я умудрился наткнуться на кое-что интересное. Митенки-варежки, подбитые пухом какой-то местной птицы, стали моим наивыгоднейшим приобретением: при необходимости варежку можно было откинуть, что задействовать пальцы для тонкой работы. Сложные в выделке, дорогие из-за редкого и удивительно теплого пуха, они не раз выручали меня, когда мысль заставала меня в пути, так что я ни разу не пожалел, что вывалил за них товаров в цену лошади.
К моему удивлению, эти суровый и гордый народец жил без письменности и календаря, в металлообработке их достижения более чем примитивны, а меновая торговля для них имела нерегулярный, случайный характер. В быту они были совсем неприхотливы - те носготы, что доживают до поры зрелости, становятся настолько умелыми охотниками, что могут подобно диким хищникам неделями пропадать в глуши. Всегда малочисленные и очень замкнутые поселения продолжают существовать за счет суровых правил, которые не только пресекают возможность культурного и технологического роста, но даже не позволяют им вырасти в численности. Охота, собирательство и примитивные скотоводческие традиции в сочетании с обучением, делающим ставку на выживание в одиночку, позволяет этим дремучим людям пережидать одну долгую зиму за другой. С каждым годом их становится все меньше, и многие торговцы уже не находят старых поселений. Конечно, это не означает, что целые деревни погибают от рук налетчиков, но опустошенные и разграбленные деревеньки недвусмысленно говорят о том, что носготы не знакомы с правилами организованного сопротивления внешнему врагу. Впрочем, обширная территория с такой низкой плотностью населения делает такие столкновения в Телутенебре весьма и весьма редкими.
Примечательно, что в языке готских племен встречаются отдельные слова, в которых явно проглядывает морфология Старшей речи, притом здесь я говорю об Альталейне, т.е. высоком слоге. Первой языковой диковиной было то, как носготы именуют свою землю - Ваас’омнис, что на Альталейне, скорей всего звучало бы как Вэйас Омниссус, Темные Тропы. Как это не прискорбно, найти истоки этого заимствования навряд ли представляется возможным.
В завершении разговора о жителях Телутенебра я хочу удостоить отдельного внимания Баасов. Воинственное племя настоящих разбойников и грабителей, которые не гнушаются вкушать человеческую плоть. Их образ буквально списан с усредненного фольклорного врага, однако в реальности они действительно устрашающи. Среди готских племен их именуют Белыми Бродягами и никоим образом не считают родственным племенем, несмотря на явное общее происхождение. Мне не довелось повстречаться с ними лично, но я видел уничтоженный их руками караван. Изувеченные людские тела носготских проводников и мирных торговцев, навсегда врезались в мою память. Баасы забрали с собой все, что посчитали ценным: уцелевших коней и мулов, съестные припасы, инструменты, стеклянные и глиняные сосуды, а кожу они снимали буквально со всех мертвецов. Многие мужские трупы были буквально растерзаны - у несчастных вырезали сердца, печень, у многих не хватало конечностей и ушей. Для меня это было достаточным основанием поверить, что истории о Баасах не преувеличены.