Он не совсем понял, возводит ли его это звание в почетный ранг главы семейства или унижает до роли простого заместителя, а то и жалкой жертвы.
Бальзамировщица сняла с него очки, положила их на буфет, обхватила ладонями его лицо и покрыла поцелуями.
– Муж мой! Обними меня сильнее! – пронзительно выкрикнула она. – Не покидай меня никогда больше!
Не оставляя судорожных усилий, Мо упирался ослепшими без очков глазами то в пол, то в потолок, потом глубоко вздохнул и сказал:
– Твой муж шлет тебе пламенный привет.
Это прозвучало так неожиданно, что она опешила, недоуменно посмотрела на него, а потом откинула голову и разразилась смехом, от которого оба они затряслись. Это приятное сотрясение оказалось для Мо роковым – он истек спермой.
– Как, уже? – разочарованно спросила она. – Пельмени еще не сварились.
– Прости, – пробормотал он, натягивая штаны и отыскивая очки.
Он вновь обрел ясность зрения. И что за непотребство! Первым, что увидели его лишившиеся невинности глаза, был пельмень. Дырявый пельмень, который, трепыхаясь, как больная бабочка, вылетел на поверхность, а потом по широкой спирали пошел на дно, оставляя за собой вихревой хвост из мясного фарша с сельдереем.