Тедди скомкал газету и, высунувшись из окна, бросил ее в ближайшую урну.
Это было написано про кого-то другого, не про него. Он — это мужчина, заводивший двигатель четырехдверного «Шевроле-Импала» 1966 года с 23 544 милями пробега на спидометре. Джордж Хикман, направляющийся на Северо-Западные территории. Развернув карту, Тедди провел пальцем по трансканадской магистрали, ведущей в Йеллоунайф, город на восточном берегу Большого Невольничьего озера. Это название разожгло его воображение.
К четырем часам дня он доехал до городка приличных размеров, называемого Тимминс, расположенного в центре провинции Онтарио, и остановился, чтобы навести справки. Когда он вытянул ноги, по затекшим суставам пробежала волна. Механик, которого он спросил, посоветовал гостиницу «Санта-Мария», находящуюся неподалеку от Бродвея, — так, как и в десяти тысячах подобных городов, разбросанных по всей Канаде и Америке, называлась главная улица. Тедди проехал вдоль Бродвея и остановился во внутреннем дворе гостиницы, на которой висела надпись: «Места забронированы». Подергав ручку дверей и крышку багажника, он решил, что они надежно заперты, и ленивой походкой пошел по улице. Бледный свет был серым и неясным; ряды приземистых холмов по обе стороны главной улицы окружали город, подобно горлышку бутылки, окружающему пробку. Над всем Тимминсом витал дух спокойного уединенного процветания, хотя платья были длиннее, чем привык видеть Тедди, а мужчины в добротных костюмах и широкополых шляпах, проходившие мимо по узким тротуарам, принадлежали какому-то потерянному изображению тридцатых годов, сейчас опять входившему в моду. Нетронутый и неиспорченный сиюминутными интересами городок, подобно многим другим, сохранял свой собственный сбереженный от внешнего влияния уровень прогресса, и, на не пресыщенный крупными городами взгляд Тедди, лет на тридцать отставал от Нью-Йорка, ультрамегаполиса. Магазинчик со старинным деревянным фонтанчиком содовой воды, секцией мороженого у окна и плетеными стульями времен молодости Тедди; гриль-бар на противоположной стороне улицы, предлагающий посетителям мясо канадского оленя; рюмочная, где суровый мужчина за прилавком торговал крепкими сортами канадского виски, никогда не достигавшими нежных языков ньюйоркцев; магазины одежды с витринами, заполненными шубами из меха альпаки, тяжелыми, бесформенными, удобными, и половиной прилавков, заваленных одними меховыми жилетами лесорубов, указывающих на промораживающие до костей свирепые зимы. Почему он никогда раньше не замечал прелести отсутствия элегантности; сапог на заячьем меху по колено, грубых плотных шерстяных штанов с широкими задами, круглых вязаных шапок, края которых можно отогнуть вниз, защищая уши? Именно так одевались люди, которые не были отделены от жизни чрезмерным обилием денег, французского вина и имитациями хрупкого антиквариата. Никогда раньше Тедди не видел такого, теперь же с юношеской пылкостью ухватился за все это, восхищаясь незнакомым переплетением других жизней в иных местах. Он вошел в магазин «Мак-Джи. Одежда для мужчин», прельщенный откровенностью жестяной вывески.
К нему вышел коренастый, краснолицый мужчина в джинсах и клетчатой рубашке.