— Превосходно, Барбара.
— Я как-то измучена.
— Вы хорошо спите ночью?
— Большую часть времени довольно хорошо.
— Вам не нужно снотворное?
— Да нет, нет.
— Хорошо… Что ж, тогда встретимся в понедельник.
— Можно мне кое-что спросить у вас, доктор Фрер?
— Конечно.
— Чем вы собираетесь сегодня заниматься?
— Я обещал своей жене сходить на дневной спектакль.
— А вечером… вы встречаетесь с друзьями?
— Ничего особенного. Пойдем в кино.
— Все звучит так буднично… Я думала…
— Что вы думали?
— О, я не знаю.
— А у вас есть какой-то план?
— Да. Тедди, — мрачно произнесла она, заставив Тедди вздрогнуть.
— Наверное, что-то очаровательное.
— Да, очаровательное. По субботам мы ходим в картинные галереи.
— До свидания. Желаю провести приятные выходные.
— Благодарю, и всего вам хорошего.
— Барбара, вы можете пока воздержаться от марихуаны и тому подобного?
Звук отодвигаемых стульев, лента кончилась.
Тедди очень отчетливо помнил тот день. Он сидел в автомобиле, читая серию отчетов о недавнем приобретении химической компании, которую принес ему его клиент. К тому времени он был знаком с Барбарой три месяца и уже после первого месяца обнаружил, что влюбился в нее. Тедди вытащил молодую женщину из «Брабурна» и нашел ей квартиру на Восемьдесят седьмой улице; о Фрере он узнал из рекомендации Джона Дейла из своей юридической фирмы. Сестре Дейла, страдавшей умственным расстройством и проведшей большую часть своей жизни в лечебницах, Фрер помог, и Дейл, молчаливый и необычайно подозрительный человек, не мог найти достойных его слов похвалы. Именно после рождественского вечера Тедди решил, что Барбаре требуется психиатр.
Мысленно он вновь увидел, как она вышла из здания, оглядываясь в поисках такси. Они договорились встретиться дома у Тедди, затем отправиться обедать.
— Трогай, Фрэнк, — приказал Тедди водителю.
«Роллс» подкатил к Барбаре, и ее лицо озарилось удивлением и признательностью. Тедди вышел из машины.
— Богатый дядя решил заехать за своей молодой, прекрасной подопечной, — сказал он. Тедди ненавидел то, что ставил себя в такое положение, но он заметил, что Барбара любила его больше и чувствовала себя свободнее, когда он говорил о себе с некоторым оттенком иронии.
— Прекрасная, молодая подопечная благодарит своего дядю за его заботу.
— Как все прошло?
— Я немного измотана и умираю с голоду.
— Звучит здорово.
— И кстати, сказала ли я тебе сегодня, каким хорошим и тридцативосьмилетним ты выглядишь?
— Это все мой новый костюм от Кардена, — сказал Тедди. — Скрывает мое брюшко.
— Встань и дай хорошенько поглядеть на тебя.
— Я не могу встать в автомобиле.
— Попробуй. — Тедди постарался встать как мог. — Он превосходный. Ты выглядишь молодым, определенно педерастичным и совершенно непохожим на воротилу Уолл-стрит.
— Насчет педерастичности я не уверен.
— О, ну ладно, тогда похожим на сатира. И ботинки тоже!
— Английские.
— Я так рада, что ты устроил в «Бруксе» встряску. Ты приобрел себе целиком новый гардероб?
— Я заставил этого итальянца сшить мне дюжину костюмов.
— Великолепно. Мы позаботимся, чтобы ты обзавелся еще и девушкой. Почему бы тебе не отослать свое старое барахло какой-нибудь организации для беженцев?
— Это ты так думаешь о моей одежде?
— Да, это так, — тоном хозяйки притона произнесла Барбара. — Исключительно от голода.
— Я заказал столик в «Ля Кот Баск».
— Читаешь путеводитель по хорошим кухням — что следующее?
— Я всегда там обедаю.
— О, я же издеваюсь над тобой.
Барбара не послушалась совета Фрера и, спустившись на лифте на первый этаж, отправилась в прачечную. Там она увидела цветную девушку, собиравшую выстиранное белье, и подождала, пока та выйдет, затем зажгла смятую папиросу с травкой, которую показывала Фреру. Она встала за дверью, откуда могла дотянуться до раковины и выбросить туда папиросу, если бы кто-нибудь вошел. Ей здорово ударило в голову, но папироса обожгла пальцы. Франсуа сказал, что кто-то привез их с Мадагаскара; на прошлой неделе был Алжир, а перед ним — Тунис. Хвала Господу за дипломатическую неприкосновенность и французский колониализм.