— Да что вы! Я вообще не имею к случившемуся никакого отношения! Меня вообще тогда не было в детском доме, у меня давно рабочий день закончился!
— Вот и славно, — невозмутимо откликнулась я. — А теперь расскажите, пожалуйста, что там у вас случилось и как все произошло. И поподробнее, чтобы мне пореже приходилось перебивать вас вопросами.
Аделаида Анатольевна залпом допила кофе, который, увы, уже совсем остыл, и начала:
— Одним словом, у нас заболел воспитанник. Точнее, двое… Первый мальчик, из старшей группы, уже был направлен в изолятор — речь шла о дизентерии. Второй поступил туда на следующий день. Два дня пролежал, пролечился, ему стало лучше… И вот наутро он был обнаружен мертвым! В своей кровати!
— А отчего наступила смерть? — все-таки пришлось мне уточнить, потому что Морозникова, вспомнив о деталях трагедии, закрыла лицо руками и замолчала.
— Разумеется, пришлось вызвать «Скорую» и милицию. Врач сказал, что смерть наступила от асфиксии. То есть он задохнулся…
— Или его кто-то задушил, — добавила я.
— Да, — нервно согласилась заведующая. — Но вы же понимаете, что этого просто не может быть!
— Почему? — удивилась я.
— Потому что… Да потому что этого просто некому сделать! — развела руками Морозникова. — У нас только дети и воспитатели! Неужели вы думаете, что кто-то из них способен на такое?
— Но ведь мальчик же умер. Вряд ли он сам себя задушил.
— Но он… Но это мог быть несчастный случай! — стояла на своем Аделаида Анатольевна.
Я вздохнула.
— Когда наступила смерть, по словам врача?
— Около двенадцати часов ночи, — ответила Морозникова.
— А во сколько обычно дети ложатся спать?
— В десять.
— Аделаида Анатольевна, а кто оставался в детском доме после ухода воспитателей? Я так понимаю, что не все сотрудники там ночуют…
— Разумеется, нет. Остаются дежурный воспитатель, нянечка… ну, и охранник.
— Охранник находится в помещении?
— Да, у входа, в вестибюле. Ворота на ночь мы запираем. Входную дверь — тоже.
— То есть никто посторонний на территорию детского дома проникнуть не мог?
Морозникова чуть подумала, потом отрицательно замотала головой.
Я выразительно посмотрела на нее. Она снова вспыхнула:
— Но у нас проверенный коллектив! Вы что же думаете, я людей с улицы набираю на работу? У них у всех стаж, рекомендации! Опыт педагогической работы!
— А воспитанники? — уточнила я.
— А что воспитанники?
— Ну, они-то наверняка не все из благополучных семей. У вас же не только сироты, как я понимаю, но и те дети, от кого отказались родители. Или лишены родительских прав.
— Все верно, — кивнув, согласилась Аделаида Анатольевна. — Но кому из воспитанников и, главное, зачем придет в голову убивать… этого мальчика?
— А что говорит милиция? — спросила я.
— Говорят — будем разбираться! Уже вызывали несколько раз — и меня, и воспитателей, и нянечку. И даже детей опрашивали.
— И что выяснили?
— Да разве они мне докладывают? — отчаянно махнула рукой Морозникова.
— То есть по подозрению в убийстве никто не задержан, не арестован?
— Нет, — покачала головой заведующая и выжидательно посмотрела на меня.
— Простите, но я не совсем понимаю — чего, собственно, вы хотите от меня? — спросила я.
— Ну я же вам говорила о репутации своего детского дома. Я дорожу своей работой, своим коллективом… Детьми, наконец! И мне бы совсем не хотелось, чтобы поползли слухи… — вкрадчиво заговорила Аделаида Анатольевна.
— Ну, слухи так или иначе поползут, — заметила я. — Детей же не заставишь молчать.
— Пускай так, но одно дело, когда просто болтают, а другое — когда для этого есть основания, — возразила мне директор детского дома.
— А разве их нет? — удивилась я.
— Вы меня не поняли, — со вздохом сказала Морозникова. — Я потому и обратилась к вам, чтобы вы развеяли все возможные сплетни. Чтобы вы доказали, что это был несчастный случай и ни воспитатели, ни воспитанники к нему не причастны!
— Я думаю, что это вы не понимаете специфики моей работы, Аделаида Анатольевна, — покачала я головой. — Поймите, я занимаюсь расследованием преступлений — убийств, краж, ичезновения людей… Я могу провести работу и выяснить, что произошло на самом деле. Понимаете? Я могу установить ис-ти-ну. Но вам она как раз может не понравиться. Вдруг окажется, что это было убийство и виноват как раз кто-то из персонала или воспитанников? Что тогда?
Аделаида Анатольевна поморгала накрашенными ресницами.
— Вот этого как раз и не надо! — выдала наконец она. — Я хотела, чтобы вы всех опросили, все сопоставили, а потом сказали в милиции, что мы тут совершенно ни при чем! И чтобы они прекратили дело!