Андрея осенило.
- У меня к вам встречное предложение, - сказал он, когда Лиз закончила разговор.
- Слушаю, - сказала она.
- Мои друзья вполне справятся с этой работой. Настоящие профи, - зачем-то добавил Андрей.
- Отлично! – сказала Лиз.
Она хитро прищурилась.
- Ваша зарплата должна бы удвоиться, но как-то всё слишком гладко.
Андрей замер, холодок пробежал у него по позвоночнику. Ему на мгновение стало совестно оттого, что он обманул Лиз. Борис и Сергей не то, что ремонт сделать, гвоздя забить не могли.
- Штуку добавлю, хватит с вас, - сказала Лиз.
И Андрей позабыл о раскаянии. Ему от радости снесло крышу. Он ни о чем больше не мечтал, как только броситься к телефону и сообщить друзьям сногсшибательную новость.
- У меня одно непременное условие, - сказала вдруг Лиз.
Она сделалась серьезной, прищуренные глаза округлились, взгляд стал ясным, кожа на лице, слегка подтянутая, кажется, еще больше натянулась и она, словно Баба Яга, посетившая салон красоты, преобразилась в Василису Премудрую, строго добавила:
– Никогда, никакого секса!
Андрей без колебаний принял предложение.
В захолустье промзоны, в заброшенном заводском цехе, гремела музыка. На импровизированном подиуме шла демонстрация моды. Кругом полно народа, мужики фотографировали.
В конце девяностых «модельное агентство» скорее было похоже на бордель, где красивые девушки под прикрытием оказывали услуги нуворишам, бандитам и прочей сволочи. Иногда случались показы настоящие, как этот, и на подиуме появлялись настоящие модели, демонстрирующие своё подлинное ремесло.
За кулисами царила суета, девушки переодевались, и выпархивали на выход, подгоняя костюмерш, которые и так с ног валились, едва успевая переодевать прибывающих и отправлять отбывающих на транспортёр красоты.
- Маринка, выручай, съезди вместо меня, - зашипела подруга. - Никакого секса, чисто постоять, ручаюсь. Это мой чувак. Приличный. Приставать не будет. Гарантирую.
- Пошли они все к черту! – возмутилась Марина.
- У меня съёмки у Юдашкина. Выручи!
- На хрен всех!
Она пошла на выход.
- Выручай! – запричитала девушка и бросилась догонять подругу.
Выходили на поклоны под вывеской «ЕГОР ЗАЙЦЕВ».
Гуськом покружили и сбились в стайку на фотографию вокруг мэтра Славы Зайцева.
Зрители вскакивали с мест и тоже фотографировали. Суматоха, бедлам, не так, как на подиуме в Милане - всё веселей и проще.
- Штука в неделю, отель на море, подарки, - тараторила подруга. – Выручай!
Марина уступила. Каждая из девушек может оказаться в таком положении. И улыбка стерла «недружественное выражение», которое так не понравилось Андрею во время последней встречи с невестой.
У «банкира» дела шли неплохо. Коробка быстро полнилась. Жертвовали разной мелочью, проскакивали и бумажки, в основном десятки. С ними расставались легко, но больше пятидесяти рублей не давали. Борис стоял на корточках и всякий раз, когда летели «бумажки», благодарно кланялся. Когда ноги затекали, выставлял руки и так, на четвереньках, опустив голову, отдыхал. Кланяться в таком положении было не удобно, приходилось сгибать руки, наклонять голову почти до земли. Согбенная поза вызывала у прохожих сочувствие и монеты сыпались в коробку. «Бумажки» Андрей отправлял в карман. Вспомнив заповедь вкладчика, «не класть яйца в одну корзину», он сделал заначку в рваном ботинке, засунув купюры в носок, так как ботинок, экстерриториальное пространство, переданное ему в трастовое управление, было ненадежно. Чутьё банкира подсказывало, что в настоящем положении вероятность лишиться ботинок достаточно велика.
В конце рабочего дня пошли служащие банка. Борис вначале стыдливо отворачивался, но его никто не замечал. Денег не давали. Гордые, заносчивые, равнодушные, отгороженные невидимой стеной служащие, чуть ли не бежали по переходу к брошенным на противоположной стороне автомобилям, стыдливо опустив головы, не желая соприкасаться с миром, зараженным бедностью, дышащим на них разорением и нищетой.
Вечером в бары и на дискотеки потянулась молодежь. У этих денег было в обрез, никто нисколько не давал. Борис подумал, что пора бы улепетнуть, пока не вернулся Анатолий.