- Я не хотела бы официальной огласки, - парировала Элла. – Не могли бы вы просто помочь мне. Я вас отблагодарю.
- Слушаю вас, - подтянулся мент. - Так не делается. Мы не знаем обстоятельств …
- Какие еще обстоятельства? - перебила Элла.
- Почему, например, вы думаете, что ваш муж пропал? Может быть он просто от вас ушел?
- Нет, - решительно отвергла Элла, - я от него ушла.
- Дело запутанное, - начал плести паутину сержант, - нужно провести розыскные мероприятия.
- Проводите, - сказала Элла и протянула сержанту сто баксов. – Это задаток.
Из сумочки она достала ручку и стала списывать номера на бляхах.
- А это зачем? – удивился сержант.
- А это если вы задумаете меня кинуть. ННа всякий случай.
Она протянула визитную карточку.
- Мой телефон. На связи.
Она ушла, оставив постовых в некотором раздумье.
Андрей разместил в Интернете объявление. Каждое утро он проверял почту, в надежде получить предложение от кого-нибудь, кто нуждался бы в услугах брокера, но компьютер молчал, почтовый ящик был пуст.
Этим утром, он не пошел проверять почту, а сразу отправился на кухню. Из холодильника достал банку пива и начал, как говорится, «противное выводить противным». Он пил из банки, прикасаясь губами к холодной жестянке, получая удовольствие не столько от пива, сколько от прикосновения к холодному металлу. Пиво, слишком холодное, не имело вкуса, и Андрей перелил его в стакан, давая напитку согреться. Стенки стакана моментально запотели, покрылись влажными бороздками из мелких капель. Андрей смотрел, как пена, оседая, накрывала золотистый напиток. Такая пена бывает у хорошего пива, сваренного по всем правилам. И Андрей подумал, «что жизнь, точно наладится, если уляжется пена».
Из автоответчика донеслась мелодия, будто старатели гномы, из глубин подавали сигнал. В то же мгновение раздался подозрительный звонок в дверь. Внутрь забралось тревожное чувство. Андрей пошёл открывать.
Предчувствие не обмануло. В дверях стояла Марина с недружественным выражение на лице. Она смотрела так, словно перед ней был чужой в трусах, с банкой пива, закрывавший проход. Андрей посторонился, и Марина прошла в комнату. Она не стала садиться, дождалась, когда телефон закончил пересылать сообщение, и твердо заявила:
- Я хочу знать едем мы или нет?
Такая прямолинейность Андрея озадачила, и повреждённый похмельем мозг, с горяча, дал некорректный ответ.
Дело шло к свадьбе, запланированный отпуск к морю был прелюдией, подтверждением, так сказать, намерений, так что вопрос Марины был вполне резонный, а вот ответ Андрея прозвучал не резонно.
- Скорее нет, чем да, - уточнил он.
Андрей вспомнил недавний телефонный разговор на тему кризиса, где он осторожно намекал на то, что поездка быть может и не состоится как раз по причине кризиса, на что Марина смеясь ответила, что «кризис ее не касается», что она ничего не хочет об этом знать.
- Так да или нет? – продолжала упорствовать невеста.
Вопрос поставил Андрея в тупик, он не находил в вопросе логического продолжения, и у него застряло только последнее «или нет», что перечёркивало нечто большее, чем разговоры на тему отпуска.
- Мы не едем, - спокойно сказал он, - потому что кризис. – Это надо просто понять.
- Я поняла, - так же спокойно ответила Марина и вышла из квартиры.
Андрей допил пиво и посмотрел сообщение на автоответчике.
«Срочно нужен брокер».
В этой же строке стоял телефон. Андрей позвонил.
Женский голос сообщил адрес таким тоном, каким только можно выразить ненависть к контрацепции, абортам и эвтаназии, как чуждым атрибутам культуры смерти. От этого короткого общения, у Андрея, осталось неприятное чувство, как будто он позвонил в сумасшедший дом Главврачу.
Он принял душ, допил пиво, и отправился по адресу, известного всему городу дома.
Чтобы не обижать доживавших в доме и вновь поселившихся, намекну, что расположен он на одной из примыкающих улиц, получивших название в честь родных, вождя пролетарий Ульянова-Ленина, Дмитрия и Марии, к бывшей когда-то Большой Калужской, переименованной в Ленинский проспект.