Уже у самого дома что-то заставило Игоря зайти в распахнутую настежь заднюю дверь мини-магазина, где он увидел четырёх в усмерть пьяных мужиков, ползающих по полкам и сгребающих всё, что попадётся под руку, в мешки. Свет они включить не догадались и потому шарили почти вслепую, при помощи одного лишь фонарика на брелке. Игорь нашёл над дверью автомат, включил его и, как только зажглась тусклая лампочка, взял то, что ещё не обрело хозяев — пятилитровую бутылку питьевой воды, пачку гречки и несколько тюбиков зубной пасты только потому, что она прекрасно входила в карманы. Мародёры смотрели на него тусклыми коровьими глазами как на пустое место, или как на человека, которого привыкли видеть по пять раз в день. Фонарик никто даже не подумал выключить, луч его, едва различимый в свете лампы, сверкал на банках с консервами. Консервы Игорь тоже с удовольствием бы прихватил, но руки, увы, уже были заняты.
Вот и весь его день. Смиренно сложив к ногам своего божества дары и прочие припасы, он столь же смиренно выслушал вопли и слёзы, и в одиночестве отправился спать. Ленка, конечно, порывалась идти искать сына чуть ли не в халате, но Игорь, вспомнив диковинные узоры на снегу в парке, которыми дети будто выписывали витиеватое «ужас», её не пустил.
Если бы он мог, то пролежал бы так без движения весь день. Сон то приходил, то улетучивался, прятался от доносящихся откуда-то с улицы криков под кровать. Но, в конце концов, всегда приходит понимание: если ты не встанешь сегодня, не сделаешь что-то, то завтра будет хуже. На круги своя уже ничего не вернётся, и в твоих силах разве что только замедлить своё персональное падение в пропасть.
Это мифическое что-то и погнало его на улицу. Это что-то он и увидел, не доходя даже до первого этажа. В подъезде пили какие-то личности, и Игорь, так, будто был невидимкой, ангажировал у них заполненную на две третьих бутылку коньяку. Впрочем, судя по счастливым лицам прощелыг и безобидным разухабистым песенкам, которые они распевали в контрасте с пятью звёздами на этикетках, думалось, что коньяк ворованный, и, скорее всего, ворованный целыми ящиками. В чём Игорь чуть позже и убедился, заглянув в открытую дверь квартиры. Воистину, что для одних — стремительный полёт человеческой цивилизации в мусорное ведро, для других — рай на земле.
Точно. Каждый уважающий себя мужик в трудной ситуации должен хотя бы раз напиться, чтобы усугубить её, и под громовые аплодисменты таких же, как он, вылезти из вырытой более чем наполовину собственными усилиями ямы. Игорь не был уверен, удастся ли ему выбраться, но исправно сел в сугроб под детскую горку — пить. Где-то там должна быть скамейка, но откапывать её не было никакого смысла. Снег и не думал прекращаться.
Полицейские пересели на снегоуборочный комбайн, на который установили матюгальник. Он двигался по шоссе с вальяжностью бегемота, двигая впереди себя настоящую гору снега. Запись, которую крутили через громкоговоритель, была длительностью около сорока секунд. Неведомый диктор на фоне завывания сирены призывал сохранять спокойствие, не отпускать от себя далеко детей, а также надиктовывал номера телефонов экстренных служб, большая часть которых не работала — по крайней мере, до той поры, как «Мегафон» у Игоря не перестал брать сигнал. Теперь же он молчал, как рыба, уже десять часов, и Игорь, выскочив на улицу, даже не взял с собой телефон.
Устав сидеть, он поплёлся шататься по окрестностям — просто так, без цели и без определённого смысла. На автобусной остановке торчали две фигуры. Неужели кто-то настолько наивен, чтобы ждать общественного транспорта? Игорь стоял в некотором отдалении, глядя на них и ухмыляясь, а потом, когда понял, что незнакомцы собираются, по крайней мере, проторчать здесь весь день, медленно погружая ноги в снег, принял решение приблизиться. При ближайшем рассмотрении это оказалась женщина близкого к пожилому возраста, укутанная в чёрную шаль, и паренёк, раскорячившийся на костылях, как огромный паук. Озабоченные складки на лице женщины, которые ввиду их количества и глубины сложно было назвать морщинами, контрастировали с плоским лицом подростка, и всё же было понятно, что это мать и сын. Необычным было уже то, что парень выглядел вполне нормальным… насколько может быть нормальным человек с явными, пусть и не очень бросающимися в глаза физическими отклонениями. Во всяком случае, он не торопился кидаться на первого встречного, размахивая зажатыми в руках фруктами… ну, или костылями. Лицо у него было чересчур угловатым, будто картонная маска, из-под шапки свешивались на лоб чёрные, мокрые от пота пряди. Игорь подошёл и встал рядом, не переставая ухмыляться.