Часть первая: Цвет Огня
«Тебя не вижу совсем, по иронии чувствую глубже, Но будто не жили с тобой кожа к коже. Это так глупо после всех твоих правил, Ты разлюбил то, что сам мне оставил — Себя» Лиза Громова
Утренняя прохлада колышет тонкие занавески высокого окна, и этого едва ощутимого ветерка хватает, чтобы прервать чуткий сон девушки, распластавшейся на широкой постели, которая всегда будет велика лишь для одного. Ату тихо мотает головой, привычным жестом трёт глаза и разлепляет веки, с какой-то детской наивностью веря, что сегодняшнее утро будет отличаться от всех прочих.
Она шумно вздыхает от тягостной смеси разочарования и предательства, ощутимым комом вставших в животе, когда садится на постели и опускает ноги на холодный пол. Ута вновь не вернулся домой, как и за день до этого, а до него ещё и ещё — недели, а, возможно, даже месяцы она проводит в одиночестве в их семейном доме.
Каждое утро её голова разрывается от мысли, что пора положить конец бегству брата, заявиться к нему в студию, накричать и потребовать объяснений, но каждый раз она встречается другой, более разумной и холодной мыслью: как она доберётся до студии? Да и, может, он сейчас вернётся? Прямо сейчас она услышит поворот ключей в замке и знакомый голос: «я дома». Она вслушивается. Ничего.
А может, сейчас?
А сейчас?
Ату снова тяжело вздыхает и встаёт с постели, шлёпая босыми ногами о дорогой паркет. На комоде в прихожей бесцельно стоит шеренга хрустальных вазочек, в одну из которых она ежедневно клала по ромашке из их небольшого и давно запущенного сада у дома, а когда тридцать ромашек — по числу дней в месяце — наполняли вазочку, Ату переходила к наполнению следующей. Сейчас на комоде стояло две полные вазочки, а одна заполненная на две трети.
Возможно, и вправду давно пора было настучать по голове нерадивому братцу.
Она выдвигает верхний ящик комода, в котором испокон веков хранились модели для натюрмортов брата, достаёт стеклянный цилиндр с отвинчивающейся крышкой и кладёт в него все цветы.
Глава 1. "Мои чувства лишь крики в пустоты вселенной"
«Ты — глупая шутка, вот и смеюсь. Я всегда была грубая, вот и дерусь» Лиза Громова
Мрачные закоулки Четвёртого района окружают сумерки, предшествуя скорому заходу солнца и понижению температуры. Киришима Тока, раздражённо поглядывая на своего спутника, заходит в тёмную и, казалось, безлюдную студию масок, известную каждому гулю в Токио и за его пределами. Канеки боязливо напрягается всем телом, ощутив холод мастерской, который прослеживается не только в температуре, но и в оформлении главного зала: монохромный пол и стены, нагнетающие определённое настроение, с яркими пятнами выставленных экспонатов — застывших угрожающих лиц.
Девушка проходит вглубь мастерской, скрываясь в тени узкого коридора, и Канеки не решается проследовать за ней, оставшись в пусть и мрачноватой, но хорошо освещённой комнате. Он с опаской оглядывает большой зал, краем глаза замечая рабочее место масочника. Господин Йошимура предупредил его об опасности, прежде чем отправить в это место, и юноше остаётся лишь гадать о причине его тревог — были ли они связаны непосредственно с масочником?
Парень проходит вдоль выставочных манекенов, задерживаясь взглядом на каждом из них, хоть и мысли его очень далеки от масок. Он воображает себе мрачную и пугающую внешность хозяина студии, возможные опасности Четвёртого района (в котором ранее он бывал не слишком часто) и всех тех гулей, что побывали у масочника, творения которого теперь красовались в профилях CCG.
Когда он подходит к манекену, скрытому за плотным полотном, ему на секунду кажется, что кукла дышит, и он боязливо приподнимает ткань.
— Бу!
От испуга юноша отшатывается назад и чудом не сбивает рядом стоящие пьедесталы. Перед ним сидит неформального вида парень, густо покрытый татуировками, и лениво сбрасывает с себя белую ткань. В его взгляде прослеживается удовольствие от вида испуганного гостя.
Девушка возвращается в главный зал и озадаченно смотрит на представшую ей картину, затем коротко выдыхает, как бы говоря, что удивляться в общем-то нечему, и подходит к хозяину студии.
— Ута, что ты творишь?
— Хотел вас напугать, — невозмутимо отвечает он. Масочник спускается с пьедестала и проходит к своему рабочему столу в глубине зала. Тока идёт вслед за ним.
— Это Ута, хозяин студии, — опомнившись, представляет она его. Парень коротко кивает.
— Так это тебе нужна маска, — Ута придвигается ближе к Канеки и обнюхивает его, отчего юноша опешивает и делает шаг назад.