Для завтрака ещё слишком рано, но Ату выкладывает последний кусок дичи из морозилки, кладёт в раковину и заливает тёплой водой, давая возможность слегка разморозиться. Затем девушка проходит в главный зал и удобно устраивается за рабочим столом масочника, закинув ноги на ближайший пьедестал. Здесь очень тихо, и она может сконцентрироваться на мыслях, не отвлекаясь на тихое сопение брата.
Ретта, как указано на всех страницах CCG, игнорируя полное имя следователя — Лиаретта. А фамилия у неё настолько отдалена от здешних мест, что Ату даже не стала прикладывать усилия, чтобы запомнить её. Старший следователь, как ей удалось выяснить на официальном сайте ведомства (хотя и пришлось попросить помощи, чтобы воспользоваться Интернетом), сейчас закреплена за Четвёртым районом, ранее участвовала в операции по поимке Косатки — гуля SSS ранга. Должно быть, очень способный следователь, но ничего необычного, способного навести на разгадку отсутствия запаха. Покопавшись ещё немного, Ату узнала, что мать следователя погибла при невыясненных обстоятельствах — похожие сюжеты встречались в биографии практически каждого следователя по гулям, и удивляться здесь нечему.
Джузо Сузуя. Следователь третьего ранга, едва выпустившийся из академии, также прикреплён к Четвёртому району. От себя Ату могла добавить, что он склонен к клептомании. Какой-либо информации о его родственниках девушке найти вообще не удалось, что, по правде говоря, не особо её и волновало.
По словам Йомо, за Двадцатым районом закреплено ещё двое следователей, про которых пока ничего не известно, но они заняты совершенно другим — не касающимся Ату — делом.
Уже неделю она сдерживает себя, стараясь не убивать каждого, кто раздражает её, и это невозможная пытка. Целую неделю ей приходится кусочек за кусочком экономно поедать свою последнюю жертву, чтобы элементарно не чувствовать голода, хотя она привыкла есть до боли в животе. Её совершенно не устраивает это положение дел. Может, уже хватит? Ни одного убийства за это время не было, и следователям давно пора покинуть район. Сегодня мясо закончится, а Ату не из тех, кто сможет сдерживать голод.
Есть ли у неё хоть какой-то шанс против этой женщины? За два года Ату научилась неплохо справляться с техникой эхолокации и не теряться в пространстве так сильно, как она делала это в первые месяцы после потери зрения, но всё же своим самым сильным органом чувств она считала обоняние, а не слух. С помощью обоняния она могла узнать слабые места противника, почувствовать его страх, голод, малейшее недомогание, которое можно использовать в свою пользу, но с Реттой это не поможет. Остаётся только слух, которым, как ей кажется, она владеет в совершенстве и безошибочно определяет местоположение людей с погрешностью в пару сантиметров.
Все эти рассуждения придают храбрости Ату, но в глубине души она понимает, что ей ни за что не выстоять против умелого следователя, особенно на больших дистанциях.
Тёплые губы касаются её лба, и она вздрагивает от неожиданности и почти валится на пол, но сильные руки подхватывают её.
— Твою мать, Ута! Ты что творишь?!
Он смеётся и аккуратно ставит её на ноги.
— Я думал, ты слышишь меня, прости, не хотел пугать, — с улыбкой говорит он.
— Чего смеёшься тогда?
— Мне уже очень давно не удавалось застать тебя врасплох. О чём же ты так сильно задумалась?
— Ни о чём, — отмахивается она, проходя на кухню, — раз ты проснулся, пора готовить завтрак.
Девушка подходит к раковине и достаёт практически размороженный кусок мяса, задумываясь, как много времени она провела в главном зале. Затем привычным жестом пытается взять нож с подставки, но его там не оказывается, и ладонь захватывает пустоту.
— Ох, — резко выдыхает она, поворачиваясь к подставке и не имея ни малейшего представления о местонахождении ножа.
— Давай я, — тихо говорит Ута, отталкивая девушку от кухонной тумбы. Она слышит в его голосе практически повседневный сожалеющий тон и недовольно хмурится.
— Я справлюсь сама, только дай мне нож.
— Ты каждый день готовишь нам завтрак, давай я разок побалую тебя, — он старается звучать более жизнерадостно, но Ату легко различает эту фальшь.
— Ладно, — подыгрывает она и отходит к окну.
Ута достаёт с одной из полок глубокую сковороду и устраивает её на конфорку. Единственный универсальный нож покоится на крыле раковины, Ута берёт его и начинает резать мясо на толстые стейки. Ату тихо чертыхается, не подозревая, что масочник исподлобья наблюдает за ней.