— Не сбежишь! — Усмехается зрелый мужской голос.
Вскрикнув, Ату выворачивает руку из кагуне, лишаясь большей части бицепса и дельтовидной мышцы.
— Королева… — Хрипит последовательница, едва сумев отвлечь на себя внимание мужчины.
Ату не оборачивается на её голос, но пользуется моментом и превращает свой кагуне в подобие пружины, с помощью которой может сильнее оттолкнуться от земли и перепрыгнуть ближайшее здание. Едва коснувшись асфальта, она отбрасывает юношу и прижимает рану здоровой рукой.
— Тебе повезло, что он попал в свободную руку, иначе валялся бы сейчас вместе с ней, — тяжело проговаривает она, не справляясь с дыханием. Недостаток питания даёт о себе знать, и её шатает на ходу.
Канеки, едва оправившись от приступа тошноты, чувствует, как его поглощает вина за случившееся, всё его существо готово выслушать любой упрёк со стороны девушки, но она не произносит ни слова, чтобы уколоть его. Подняв взгляд, он видит, как она медленно ступает по дороге, а с её левой руки капает кровь, оставляя алые разводы на сером асфальте. Юноша встаёт и быстро нагоняет Ату, подстраиваясь под её тихую поступь. Он благодарен темноте за то, что не видит рану.
— Простите, — шепчет он и подхватывает девушку на руки. Она не сопротивляется и кладёт правую руку на плечи Канеки.
— Прокатимся с ветерком? — Усмехается она.
Он усмехается в ответ и бросается к Антейку.
— Они опаздывают, — нервозно отзывается Тока.
Гули, как и три часа назад, стоят у чёрного входа в кофейню, с одним лишь отличием — сейчас их четверо, а не шестеро. Тока волнуется за Канеки, а Ута за Ату — опаздывать не в духе обоих, и волнение вполне оправдано.
— К чёрту, — ругается Нишики, — мне завтра рано вставать, — и разворачивается в направлении оживлённой улицы. — Тока, расскажешь мне всё завтра.
Отвечать ему, как и останавливать, никто не решается, и его лишь провожают взглядом.
Йомо ощущает нарастающее волнение масочника и готов в любое мгновение броситься вместе с ним в ночь разыскивать девушку. Ута же чувствует что-то похожее на дежавю: поздняя ночь, разборки с гулями и опаздывающая Ату, которая ушла в бой без него — совсем как два года назад. Зачем он только отпустил её одну? Снова. Ещё минута, и он отправится вслед за ней.
Но они слышат звук быстрого шага, приближающегося к ним. Обернувшись, компания замечает силуэт юноши с телом на руках. Как только их освещает уличный фонарь, Ута видит покрытый кровью изорванный рукав девушки и бросается навстречу.
— Что случилось, Ату?! — Взволнованно спрашивает он, беря девушку на руки с рук Канеки.
— Всё в порядке, я могу ходить, — отвечает она с улыбкой, — и мне так больно вообще-то, — она указывает на покрытую сукровицей рану на руке, что почти затянулась и которую так усердно прижимает к себе Ута.
— Прости, — он ставит её на ноги. — Вижу, у тебя прекрасное настроение. — Ревность проскальзывает в его голосе, когда он переводит взгляд на Канеки.
— Да, Канеки очень быстро бегает, хотя у меня, кажется, запутались волосы. — Она смеётся.
— Что случилось, Ату? — Спрашивает подоспевший Йомо.
— Может, мы войдём внутрь? Я была бы не против подкрепиться и выпить кофе, — устало улыбается она и направляется к кофейне.
— Да, конечно, — соглашается Йомо и достаёт ключи от двери.
— В общем, после того, как я разобралась с девчонкой, мы встретили одного следователя, — рассказывает Ату в перерывах между жеванием мяса, — и он был нам не особо рад. Меня чутка зацепило.
Ута уверен, что эти слова правдивы лишь наполовину, и с подозрением косится на Канеки, который, скорее всего, и виновен в случившемся. Ату ловко орудует столовыми приборами, не замечая молчаливого давления масочника на юношу, но последний очень скоро не выдерживает и признаётся:
— Это всё моя вина! — Выпаливает он, краснея. — Мне стало плохо при виде той мёртвой девушки, и Ату пришлось вернуться за мной, прежде чем бежать, — с каждым словом его голос становится всё тише и тише, — из-за этого её ранили.
— Ох, Йомо, твой кофе восхитителен, — комментирует Ату, нарочито не обращая внимания на слова юноши, который вновь готовится к любым оскорблениям в свой адрес.
— Ты спасла чью-то жизнь? Да я ни за что не поверю в это! — Говорит Тока, вскакивая со своего места.
— Дорогая, за какого же монстра ты меня принимаешь? — Отвечает Ату, с подозрением хмурясь. — Таких пацифистов, как вы, конечно, ещё поискать надо, но и я не настолько жестока, как тебе кажется.
— Канеки, какое же ты ничтожество, — слишком спокойно для таких жестоких слов проговаривает масочник, — я оставил Ату с тобой в надежде, что ты поможешь ей видеть, но в итоге ей пришлось спасать твою жалкую жизнь, когда тебе приспичило блевать при виде убитой девки…