— За что?
Он едва успевает задать вопрос, как Ату резким движением ломает его шею и аккуратно укладывает на землю. Она прекрасно знает, что подобные увечья с их способностями не смертельны, но потребуют большого времени на регенерацию, особенно в сложившейся ситуации.
— Вот за это.
Она подходит к металлической двери подвала и сдергивает с неё висячий замок. За дверью небольшая междуэтажная площадка и лестница, ведущая вниз к ещё одной двери, запертой на ключ. Вторую дверь ей не удастся открыть так просто, поэтому она ловко поднимает брата под мышки и волочёт к небольшой площадке перед лестницей, затем бережно устраивает спиной к стене. Она становится перед ним на колени и берёт лицо в ладони.
— Я люблю тебя, — тихо проговаривает она и целует его в лоб, — не вспоминай обо мне слишком часто, хорошо? — Маска закрывает глаза, но голос её дрожит, выдавая слезы.
Она коротко целует брата в губы и быстро покидает помещение, тихо прикрыв за собой дверь. Он слышит быстро удаляющиеся шаги и поглощающую его тишину.
Она попрощалась с ним навсегда, не оставляя себе шанса вернуться живой. В мыслях он кричит ей вслед, умоляя вернуться, не уходить, говоря, что они справятся вместе, но вслух не может сказать и слова. Это он готов пожертвовать для неё всем, в том числе и самим собой, а не она должна решаться на это. Зачем она делает это? Он во стольком виновен перед ней: не смог защитить её, когда она больше всего в этом нуждалась, по много месяцев оставлял её одну, не в силах смотреть в её глаза, не смог уберечь её даже сейчас — зачем же после всего этого она так легко жертвует собой ради него?..
На восстановление ему может потребоваться до часа времени — этого слишком много, он ни за что не успеет вмешаться и может только молиться высшим силам, чтобы у неё получилось справиться самой. Чтобы она так же подошла к этой холодной двери, приоткрыла её и, глядя на него, проговорила что-нибудь дурацкое вроде «а вот и я», и они смогли бы вместе вернуться в студию.
Она стала для него всем. После смерти родителей она взяла на себя все заботы о его воспитании и содержании, она не продолжила учиться, подрабатывая на низкооплачиваемых работах и заставляя его самого учиться дальше. Она обучила его многим премудростям охоты, впустила в тёмный и страшный мир гульих междоусобиц, которые от него так тщательно скрывали. В период своего взросления он был слишком груб с ней, о чём часто жалел, но она была не из тех, кто стерпит оскорбление, и часто такие их стычки заканчивались дракой, в которой она каждый раз побеждала. Необычный способ воспитания, но от неё не стоило ожидать чего-то другого. Именно этим она отличалась от «родителя» — в стандартном понимании этого слова, поэтому она не стала для него матерью и никогда не пыталась стать ей.
Он не поступил в университет, чего она так хотела, отказывался вновь и вновь в течение целого года. Он решил открыть небольшую мастерскую на месте прежнего места сбора банды, и в итоге она согласилась, но в ответ на деньги, что многие годы копила ему на учёбу, купила себе машину, сказав, что на своё дело он будет зарабатывать сам. Она обожала свою машину, долгое время не позволяя после драк ему забираться в салон, но вскоре поддалась на уговоры. Очень жаль, что последние годы она не может пользоваться ей, хотя и очень убедительно делает вид, что автомобиля никогда не существовало вовсе.
Воспоминания грели его душу, но тяжесть реальности легко отгоняла их. Он вновь чувствовал свою беспомощность. Ату хочет, чтобы он не смог никак помешать ей, но отчего-то он всё равно чувствует свою вину.
Неожиданно он слышит приближающиеся шаги и на мгновение чувствует облегчение, но затем понимает, что слышит две пары ног, и ни одна из них не похожа на поступь сестры. Он владеет слухом не так тонко, как Ату, и не может точно определить идущих, но, вероятно, это следователи. Если они здесь — значит ли это, что они ещё не нашли Ату? Если она просто бросила его и сбежала — он легко простит ей это, только бы с ней было всё в порядке.
Рассуждения его прерывает приглушенный голос, затем тихий шелест, и голос становится громче:
— …Запрашиваю медицинскую помощь.
— Вас понял, старший следователь, — раздаётся более неразборчивый голос, и Ута понимает, что это переговоры по рации, — вы можете идти?
— Нет, — глухо отвечает первый голос, в котором он быстро узнаёт Ретту.
— Принял. Ожидайте.
— Старший следователь, мы идём к вам! — Кричит один из следователей, стоявших рядом с дверью.
— Хорошо, я всё равно никуда не уйду, — раздаётся из рации.
— Ох, мы пропустили всё веселье, — негодует высокий юношеский голос.