Едва привыкнув к темноте, он замечает творящийся вокруг бардак: сваленные тяжёлые пьедесталы, разбитые гипсовые маски и разбросанные бумажные эскизы. Он улыбается, про себя думая, что всё это последствия празднования, и аккуратно проходит вглубь студии к рабочему месту масочника. Выуживает из кармана куртки небольшую коробочку и устраивает её на краешке стола.
Он долго выбирал подарок, который мог бы понравиться Ату. Даже упаковку выбрал рифленую и перевязал лентой из мелкого бисера, чтобы она могла почувствовать всё на ощупь. Сам подарок, конечно, тоже достаточно осязаем. Ему казалось, что он продумал этот небольшой сюрприз до самых мелочей, и он безумно горд собой.
На противоположном краю стола он замечает телефон, который всё скользит по гладкой поверхности от вибраций, норовя упасть с неё, и ритмично мигает; решив, что не будет заглядывать в экран, он оборачивается в сторону выхода и натыкается на владельца студии. Ута смотрит на него холодным угрожающим взглядом, одежда его перепачкана кровью.
— Зачем пришёл? — Сдерживаясь, спрашивает он.
В следующий раз постарайся быть с ним помягче, хорошо? Обещаешь?
— Сегодня день рождения Ату-сан, я принёс подарок, — он неловко указывает в сторону коробочки на столе.
— Ату мертва. Убирайся.
Ута проходит мимо парня, крепко сжимая кулаки, и замечает телефон, на дисплее которого светится «Йомо», а уголок экрана говорит о нескольких десятках пропущенных вызовов. Не беря трубку, он хватает телефон и разбивает его о холодную кафельную плитку.
— Йомо по дороге захвати.
Канеки содрогается от громкого удара и сгибается перед масочником в почтительном поклоне, скрывая то, как глаза наполняются слезами, и тихо шепчет:
— Простите.
Затем он разворачивается и покидает мастерскую.
Ута не оборачивается в его сторону, проходит в дальнюю комнату и садится на скрипучий диван.
"Сестра, достаточно ли я был с ним мягок? Я ведь не убил его."
Он валится на постель и бессильно закрывает лицо ладонями.