Девушка разворачивается к старшеклассницам, которые всё ещё обдумывают её ответ, и мило улыбается:
— Но это не помешает мне сделать так, — она щёлкает пальцами; в этот же момент лёгкий ветерок колышет длинные светлые волосы, и стоявшая позади школьница тяжёлым грузом валится на землю. Юи оборачивается: тело подруги лежит на земле, в то время как голова медленно катится в её сторону по небольшому склону дороги и останавливается точно у ног, глядя на неё безжизненным взглядом.
Юи отшатывается, не до конца понимая, что только что произошло; ужас охватывает её тело леденящим параличом, не позволяющим закричать и убежать, будто это инстинкты отсутствуют в её организме. Девушка едва силится поднять на Ату взгляд. Гуль стоит напротив с той же улыбкой и внимательно смотрит в её сторону, но взгляд её слегка промахивается, как и всегда, и старшеклассница внезапно понимает, что она смотрит, но не видит. Она слепа. Так же неожиданно приходит осознание смерти близкой подруги и то, что Ату — гуль, перед которым она имеет явное преимущество. Выплеск адреналина заставляет тело девушки выдать естественный рефлекс — «бей или беги» — и она бежит настолько быстро, насколько может, истошно крича.
Но крик её затухает в проливном дожде, оглушающим водопадом обрушивающемся на асфальт. Крик обрывается, ноги заплетаются и роняют тело на землю, а голова преодолевает ещё пару метров и замирает, угодив в лужу.
— Прости, братец, — грустно выдыхает Ату, запихивая неподатливое тело в смотровой колодец канализации; следом она пинает ногой голову рассудительной старшеклассницы, а головой блондинки пробивает трёхочковый. Даже мысль о том, чтобы полакомиться молодыми телами этих девочек, вызывает у неё отвращение. Поставив канализационный люк на место, девушка идёт обратно в студию.
Ливень не собирается утихать, смывая кровавые лужи на асфальте — последнее видимое доказательство импульсивных действий гуля.
Кажется, в самой студии гораздо прохладнее, чем на улице. От каменного пола и тёмных стен будто исходит холод, пронизывая мокрое тело девушки до самых костей. Шлёпая босыми ногами по керамической плитке, Ату чувствует, как покрывается мурашками, и ёжится, обнимая себя за плечи. Волосы неприятно липнут к лицу и шее, но она не спешит убрать их. Её брат в это время моет посуду на кухне, точнее, на жалком подобии её: в небольшой комнатке в полудюжину квадратных метров умещается несколько тумб, на одной из которых стоит электрическая плитка, а на стене висит пара шкафчиков, в которых, кроме кофе, редко что-то появляется. В одном конце стены в углу стоит невысокий холодильник, хранящий в себе исключительно свежее мясо, а в другом — простенькая стальная раковина, от металлического покрытия которой звонко отражается звук падающих капель воды.
Ату тихо подходит к парню и тычет пальцем в спину.
— Ты только мой, — заключает она.
Масочник мягко улыбается и разворачивается к ней лицом, чтобы взять за ледяную ладонь и поцеловать указательный палец, оставивший мокрое пятно на его футболке.
— Конечно, — он опирается о край тумбы и притягивает её к себе, заключая в объятия. — Ты почему вся мокрая?
— Мне нужно было остудиться, — шепчет Ату.
— Иди в душ, а то простынешь.
— Тогда пойдём со мной, — неожиданно предлагает она и вскидывает голову.
— Зачем? — Он усмехается. — В душевой кабинке довольно тесно.
— Ты теперь тоже весь мокрый, — она отстраняется и обводит ладонью влажный силуэт. — Можешь простудиться, пока я буду мыться.
Ута расплывается в улыбке.
— Хорошо, уговорила.
Ату отступает назад и тянет парня за собой. Не оборачиваясь, она проходит по миниатюрным лужам, оставшимся от её ног, и следует в ванную комнату. Девушка сосредоточена на чём-то своём, а неутолимая ревность, всё ещё сжигающая изнутри даже после смерти школьниц, требует сиюминутной близости — как доказательства их нерушимой связи.
Ута знал об этой ревнивой стороне Ату и не без удовольствия подчинялся ей. Он считал девушку невероятно милой в эти моменты; иногда он задумывался, как же их отношения переросли в близость, но из раза в раз приходил к выводу, что по-другому быть не могло.
Два года назад один обезумевший гуль поймал его сестру и раз за разом выкалывал ей глаза, наслаждаясь её безутешными мольбами о пощаде, а после — о смерти. Глаза восстановились, но Ату больше не видела. Он долго винил себя в том, что не был рядом и не смог защитить её. Девушка доверилась приближённым к ней гулям, лишь одного из которых он застал в живых, прибыв на место, но даже тот счастливчик не смог уберечь её от случившегося. А может, не особо и хотел.