Её мысль обрывается, когда противные, длинные, искорёженные возрастом пальцы вновь поднимаются к глазам, которые с трудом отличают один объект от другого. Он держит в руках что-то, что девушка уже не в силах разглядеть, и её голову пронзает острейшая боль, как и десятки раз до этого; глазные яблоки лопаются, и их содержимое липкими струйками течёт по лицу. Крика больше нет, только короткий звон цепей, сковывающих Ату, когда она инстинктивно дёргается, пытаясь вырваться.
— Ну же, дорогуша, — тянет садист, поглаживая её щеку пальцами, — я хочу слышать твой прелестный голосок, умоляющий о пощаде.
Она молчит.
— Какая ты горделивая, — вздыхает он и пинком опрокидывает стул, на котором сидит девушка. Голову вновь пронзает боль, но уже не такая острая. — Ты была так уверена в своей победе. В своих силе и зрении, — он усмехается, — эту силу я не могу отнять, но вот зрение… — Он наклоняется к лицу и слизывает содержимое глаз. — Запросто.
Из-за металлической двери слышатся звуки борьбы и голоса. Очень знакомые ей голоса. Быстрые шаги приближаются к холодному помещению, мужчина пятится от своей жертвы, едва не спотыкаясь о собственные ноги. Ату хочется усмехнуться, но глаза прожигает болью от одной лишь попытки, и она замирает в блаженном ожидании. Она спасена.
— Чёрт! — Кричит гуль и кидается к чёрному ходу, когда дверь позади Ату сокрушается от ударов гостей. Петли не выдерживают, и девушка слышит шаги, которые не спутает ни с чьими другими — шаги её младшего брата. Он на мгновение замирает в дверном проёме, прежде чем броситься к ней и освободить от металлических оков.
Она физически ощущает боль, сковывающую всё его существо. Ута молчит, не в силах вымолвить и слова, и лишь прижимает сестру к груди, благодаря всех богов, что знает, за сохранение её жизни. Когда в комнату заходит Йомо, он указывает ему в направлении сбежавшего мясника, а сам остаётся с девушкой, с того самого дня боясь выпустить её из объятий, будто в эту секунду он потеряет её навсегда.
Девушка резко распахивает невидящие глаза; дыхание сбилось от старого кошмара, и она жадно ловит ртом воздух. Воспоминания терзают её с поразительным постоянством — едва ей стоит забыть место и время, с которого началась её незрячая жизнь, как они всплывают в памяти в самых красочных подробностях, демонстрируя все детали во снах.
По тихому пению птиц за пределами студии и убаюкивающей прохладе внутри девушка делает вывод, что пробуждение её пришлось на раннее утро. Она некоторое время лежит, раздумывая, сможет ли уснуть вновь, а после сдаётся и медленно садится на постели.
Втянув в себя свежий воздух, Ату поворачивает голову к мирно сопящему Уте и мысленно спрашивает, почему он оставляет её одну в семейном доме. Он обещал, что не бросит, но всё равно бросает. Их связь не имеет под собой нежных возвышенных чувств. Это эгоистичная взаимозависимость — неправильная и порочная. Ута больше всего на свете боится потерять Ату и потому держит её максимально близко к себе, не позволяя другим приближаться к ней, а для Ату после потери зрения он остался единственным близким, и одна лишь возможность, что кто-то может стать важнее неё, ужасает девушку. Ату понимает положение вещей и мирится с этим, приняв свою дикую и самовлюблённую часть, но сомневается в восприятии происходящего братом.
В моменты его исчезновений ей кажется, будто он осознал низость их отношений и решил отречься от них. Но при встрече он вновь проявляет свойственную ему нежность и ласку. Есть ли что-то в ней? Возможно ли, что чувство вины моментами пересиливает желание защитить настолько, что он готов скрыться, только бы не видеть незрячие глаза Ату?
Девушка усмехается мыслям, которые кажутся эгоистичными и жестокими, но безоговорочно правдивыми.
Она встаёт с постели, вытирая холодный пот с лица и тела футболкой, а затем снимает её и откидывает в угол комнаты, чтобы надеть майку брата. Тревожность не покидает сердце девушки, заставляя нервно кусать губы и неосознанно сжимать ладони в кулаки. Ей кажется, что чашка горячего кофе должна расслабить напряжённое сознание и выгнать утренний кошмар из памяти.
Когда она проходит в главный зал, а через него на кухню, то замечает мёртвую тишину студии, нарушаемую лишь её шагами. Тишина — это прекрасно, но в моменты, когда голова заполнена отвратительными мыслями, яркими образами проявляющимися перед глазами, её очарование превращается в главный недостаток, и девушка решает разрядить обстановку — включить музыку, чтобы та нейтральным фоном перебивала мысли. В её положении лучшем решением оказывается радио, потому что подобные допотопные устройства в своём современном виде отличаются простотой использования.