И там в постели милой шлюшки
дитя-злодей
пока играет в погремушки
ее грудей…
1974
* * *
Наполеон сказал: «Сарделек пару…»
Советский рубль он вынул из лосин,
потом присел к электросамовару,
Распутина в соседи пригласил.
Еще одна прелестная подробность:
вбежал Малюта, бросил: «Сигарет…»
Печальная, забавная загробность.
Почти тот свет.
Мосфильмовский буфет.
1976
КАННИБАЛ НА КУРОРТЕ
Всю ночь сырое мясо снилось мужу,
когда его в тяжелый сон свалило,
как будто прямо в кровяную лужу,
где плавали баранина,
свинина.
Потом сидел он хмуро на веранде
и поглощал курортный скудный завтрак —
пигмей в почти гигантском варианте,
бессмысленно и тупо динозаврист.
Ему хотелось шашлыка по-карски,
официанта в трепетном поклоне,
немножко ласки и немножко сказки,
где он —
Иван-дурак на царском троне.
Ему хотелось быть большим начальством,
за убежденья
выдать закоснелость.
Хотелось обладать таким нахальством,
чтобы нахальство приняли за смелость.
Хотелось впечатлений заграничных,
пощупать лично небоскребов стены,
под соусами зрелищ неприличных
проглатывать нотрдамы и бпгбены.
Хотелось лавров и хотелось денег.
Надменно отдыхающий на юге
шел каннибал под ручечку
с виденьем
уже давно им съеденной супруги.
1974
ФЕНЯ
«Мне, в общем, все
до Фени…» —
ходячие слова,
усмешка сытой лени
с оттенком хвастовства.
Ты кто такая, Феня?
В каких живешь местах?
Ты ведьма или фея?
Буфетчица в летах?
Ты толстая бабища
с усами над губой,
как будто бы гробище,
громоздкая собой.
На недопитой пене,
на всем, что пьют и жрут,
составила ты, Феня,
сама себе уют.
Ты в кооперативе
приятственно блудишь
и с мордою кретинки
на Штирлица глядишь.
Ты пахнешь пирогами
в нагретом неглиже.
Приклеешься губами —
не вырваться уже…
1974
БОГАТЫРЬ
Если б собрать все то, что
выпил и слопал он,
цирк будет мал — это точно.
Требуется стадион!
Одну бы трибуну Северную
заняли, как молодцы,
им на закуску съеденные
соленые огурцы.
Одну бы трибуну Западную
пришлось бы тогда отвести
под сизые, уксусом залитые
селедочные хвосты.
Одну бы трибуну Южную,
пройдя сквозь его кишки,
заполнили луком навьюченные
воскресные шашлыки.
Одну бы трибуну Восточную
набили наверняка
совместно с подливкой чесночною
румяненькие «табака»…
Какое пищеварение!
Геракл! Гулливер! Лукулл!
Все то, чем пичкаю время,
переварил — не икнул.
А если бы на поле футбольное
в майках наклеек цветных
поставить бутылки, довольные
тем, что он выпил их,
то гордо под звуки оркестра,
попахивая, как скипидар,
встанут «Московская», «Экстра»,
«Вермут» и «Солнцедар».
Пройдут спортивной походочкой,
знамена неся над собой,
«Кубанская», «Старка», «Охотничья»,