Свою карьеру Виктор Евгеньевич начал в отцовской фирме ещё студентом-практикантом. Он был молод и амбициозен, но папе понравился крепкой деловой хваткой, ответственностью и гибким умом. И его имя часто произносилось в нашем доме.
— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, — Виктор Евгеньевич легонько погладил мои плечи и слегка сжал, в знак поддержки.
Пока он не решался сейчас на большее. Я знала, что нравилась ему, но не воспринимала его всерьёз и упрямо называла по имени и отчеству, обращалась на «Вы», хотя у нас не такая уж и большая разница в возрасте. Тем не менее, Виктор Евгеньевич не терял надежды, явно надеясь, что горе нас сблизит. Это было очевидно по его взглядам, жестам, словам…
— Ты же умница.
— Да-да, я подпишу. Обязательно, — я прикрыла рот ладошкой, скрывая продолжительную зевоту. — Оставьте, завтра после соревнований я их подпишу.
«Как же хочется спать».
Я на секундочку прикрыла глаза и положила тяжёлую голову на спинку кресла, мгновенно забывшись. Совершенно не услышала, как он ушёл, и как позже пришли неожиданные посетители.
— Лен, вставай скорее, — испуганно зашептала младшая сестра Лиля, теребя меня за плечо. — Там какие-то тётки припёрлись!
Приоткрыв глаза, я не сразу сообразила который час, а потому растерянно посмотрела по сторонам — стрелки настенных часов показывали лишь половину пятого дня. Оказывается, я вырубилась всего лишь на полтора часа. А в это время по квартире бесцеремонно расхаживали две женщины: среднего и предпенсионного возраста, критически разглядывая обстановку квартиры.
— Могу я узнать, кто вы и что здесь делаете? — потерев виски, наконец, спросила я и встала в ожидании ответа.
— Елена Горина? — спросила невысокая дородная женщина и, получив кивок, представилась: — Мы из органов опеки и попечительства. Елена Леонидовна, — она показала удостоверение инспектора. — А это — Валерия Михайловна, детский психолог. Где мы можем с поговорить, пока Валерия Михайловна пообщается с Вашими братом и сестрой?
Фраза «Мы из органов опеки» резко полоснула по сердцу, заставив похолодеть все члены от ужаса и нехорошего предчувствия. Просто так органы опеки не приходят. Мозг судорожно соображал.
Пришла беда — отворяй ворота?
Ну, уж нет, больше никаких потрясений для младших! Если на то дело пойдёт — костьми лягу, а брата с сестрой в обиду не дам!
— Разговор с младшими состоится только под моим присмотром, — вежливо, но твёрдо заявила я, внутренне напрягаясь.
Конечно, я понимала, что они будут сейчас сыпать всевозможными законодательными актами, заявлять о правах и обязанностях, и прочее, и прочее.
— Елена, давайте не будем друг друга задерживать, я задам Сергею и Лиле пару стандартных вопросов, — вторая женщина с убранными в высокий хвост густыми волосами пыталась внести ясность.
— Повторяю, разговор будет происходить только в моём присутствии, или я вообще не дам согласие, — я так спокойно настояла на своём, при этом наигранно слащаво улыбаясь, что младшие вроде бы успокоились.
Хоть я и старалась говорить максимально уверенно, но взволнованные нотки явно не укрылись от опытного психолога.
— Хорошо, но прошу не подсказывать детям, — с такой же «сладкой» улыбкой ответила Валерия Михайловна и присела на стул рядом с притихшими ребятами.
Мне не оставалось ничего, как только наблюдать за происходящим. Я нервно покусывала губы, болезненно переживая своеобразный «допрос», но женщина очень тактично и ласково поговорила с Серёжей и Лилей. Вроде бы не так уж и страшно, но что-то подсказывало, что на этом дело не закончится.
По взглядам и намёкам этих дам я поняла, что верна в своих предположениях, и потому попросила младших немного погулять во дворе, пока буду беседовать с «гостьями».
Серёжа настороженно посмотрел на меня — он понимал, что что-то не то и потому не хотел оставлять меня наедине с «этими». Я чувствовала брата, как себя, и потому успокоила взглядом, мол, всё будет хорошо, и только после этого Серёжа понимающе кивнул и, захватив Лилю, вышел за дверь.
Теперь мне было проще поговорить, как говорится, начистоту, с этими «милыми» женщинами. Тревожные опасения подтвердились, и в результате не такой уж и долгой, но очень тяжёлой беседы, я поняла только одно — брата и сестру заберут в детский дом в ближайшее время.