Представляет интерес юридическая сторона дела. Долгое время ФБР не могло выдвинуть официального обвинения в отношении автора вируса, хотя по заказу этого уважаемого ведомства Гарвардским и Корнеллским университетами были подготовлены обзоры существующего законодательства, касающегося «компьютерных» преступлений. Несмотря на наличие относительно новых законодательных актов, таких, как Закон о злоупотреблениях и мошенничестве с помощью компьютеров от 1986 года (Computer Fraud and Abuse Act of 1986), выдвинуть обвинение в отношении лица, злоупотребившего многомашинной компьютерной системой, каковой является любая компьютерная сеть, было нелегко.
В конце концов, поскольку пораженные вирусом системы входили в состав компьютерной сети, контролируемой правительством США, распространение вируса было признано действием, нарушившим закон. Но и после этого осталось неясным, как квалифицировать действия автора вируса — как преступление или как обычное хулиганство. В соответствии с уже упоминавшимся законом от 1986 года в случае квалификации действий Морриса как «несанкционированного доступа к правительственным компьютерам», ему грозил крупный штраф и тюремное заключение сроком до 10 лет.
22 января 1989 года суд присяжных признал Морриса виновным. Если бы осуждающий вердикт был утвержден без изменений, то Морриса ожидали бы 5 лет тюремного заключения и 250 000 долларов штрафа. Однако адвокат Морриса Томас Гидобони сразу же заявил протест и направил все бумаги в окружной суд с прошением отклонить решение суда.
Защита Морриса основывалась на двух посылках:
— на том, что формулировка закона неопределенна и оставляет открытой интерпретацию доказательства преднамеренности совершенных действий;
— и на том, что закон не отражает специфику функционирования компьютеров в 1990-х годах: в законе речь идет о несанкционированных действиях в отношении отдельного компьютера, а в рассматриваемом случае была поражена многомашинная система — компьютерная сеть.
Прежде чем признать Морриса виновным, суд достаточно быстро установил несколько признаков преступления. Самым большим мошенничеством во всей этой истории является то, что Моррис вошел в сеть для запуска вируса без авторизации.
Суд определил, что вирус Морриса причинил ущерб не менее чем на 1 000 долларов, хотя власти представили более 40 свидетельств, которые в совокупности утверждают, что за счет потери производительности вирус Морриса обошелся не менее чем в 150 000 долларов, а промышленная ассоциация по компьютерным вирусам оценила стоимость потерянного времени и людских ресурсов, а также сверхурочных затрат на удаление вируса из тысяч компьютеров примерно в 100 000 000 долларов.
Защита особенно настаивала на том, что вирус не поразил системы, связанные с обработкой денег; власти вынуждены были признать, что все трудности заключались в выключении машины, отсоединении ее от сети, повторном включении и проверке.
Далее, защита подчеркивала факт, что ресурсы в основном были затрачены на приведение нарушенной системы безопасности в состояние, предшествовавшее атаке, и на дизассемблирование обнаруженного вируса с целью выяснения его опасности. При этом, поскольку электронная почта сети во время вирусной атаки не работала, многие абоненты часами пытались дизассемблировать вирус, не подозревая, что это уже сделано другими абонентами.
Другим доводом защиты был тезис о том, что доказанные разрушения не обязательно являются прямым следствием работы вируса, то есть затраты ресурсов могли быть вызваны чем-либо помимо вируса. Например, имелись показания о том, что значительное время пользователями было затрачено на проверку отсутствия в вирусе «троянских коней», «часовых бомб» или каких-либо иных разрушительных программных средств. В действительности вирус не содержал подобных элементов, поэтому защита объявила неправомочными попытки возложить на Морриса ответственность за длительные усилия, направленные на то, чтобы разрушить собственные необоснованные подозрения.
Защита подчеркнула также тот факт, что электронную почту мог использовать кто угодно для связи с кем угодно, причем без согласия на то адресата, тогда как обе эти программы в процессе работы занимают мощности и память получателя. На основании этого Гидобони высказал утверждение, что все, кто авторизован в Internet, имеют привилегии, достаточные для использования Sendmail и Finger для связи с другими пользователями, и, более того, невозможно установить, кто именно обратился к данному абоненту, поскольку для обращения к любому абоненту никакой авторизации не требуется вообще. При этом Гидобони справедливо заметил, что подразумеваемая эффективность авторизации состоит в обязательной уникальной идентификации каждого пользователя при каждом вхождении в систему, в частности в Internet.