ОДИН ПЕСЕЦ - ОДНА ШКУРКА
НОЧЬ:
«А как тебе вот этот?»
«Ой, прелесть какое! Хобот дивный! А глазки! Хочу, чтобы он мне приснился!»
«Как назовем?»
«Пока не знаю. Сам представится… Кстати, твоего последнего монстрика уже 984 человека лайкнули. А моего только 439. Я ревную»
«А характеристики?»
«Ну… раз у него такой миленький хобот, должен им делать что-то прикольное. Смертное облако выдыхать, или жизненные силы высасывать»
«Это банально!»
«Твои предложения?
«Ну, пусть он у него удлинняется. Как у человека-резинки из «Фантастической четверки». Он им хватает, связывает, душит, кости ломает…»
«Принято! Уй-ти лапочка! Ладно, третий час. Ты как хочешь, а я сны смотреть. Может, еще кого-нибудь поймаю»
«Счастливой охоты!»
«Аналогично»
Над городом, свернувшись уютным клубком, чутко дремала большая черная ночь. До рассвета оставалось еще целых сорок минут. Вполне можно выспаться, если уметь.
В одном из тихих переулков, там, где тени лежали плотно, как дрова в поленнице, неожиданно возникла еще одна, на долю секунды нарушив слежавшийся порядок.
Тихо, на пределе слышимости, рыкнула в подворотне дворняга.
А еще через полсекунды на узкой, мощеной брусчаткой улочке, появился человек: невысокий, узкоплечий, одетый по моде пятидесятых годов прошлого века – в габардиновый костюм и кепочку цвета давно не мытого слона… впрочем, ночью все кошки серы, все женщины красивы и все «Жигули» исключительно десятой модели.
Человек не спеша, но и не медля, двинулся по улице, засунув руки в карманы брюк, отчего пиджак забавно встопорщился сзади. Он грыз травинку и не оглядывался по сторонам.
По пути ему попался рельс для роллеров. Не меняя темпа, и даже не вынимая рук из карманов, ночной прохожий вспрыгнул на него, качнулся, поймал баланс и прошел по нему, словно по тротуару. Бесшумно спрыгнул.
Серая тень, размером с небольшую собаку, увидев прохожего, припала к земле, стараясь слиться с пейзажем. Но прохожий остановился прямо напротив нее, словно видел в темноте как кот. Хотя, может и видел… Что мы знаем о бродящих тенями?
- Ко мне! – негромко скомандовал он. Голос был не повелительный, скорее, скучающий. Но тень послушалась мгновенно. Выползла из-под массивной каменной скамейки. И оказалась вовсе не собакой, а небольшим, пушистым полярным лисом невозможного, дымчатого окраса.
- Гуляешь? – строго спросил прохожий.
- Работаю, - тяфкнул лис, - по специальности.
- И кому сегодня повезет?
- Так, одному… - лис попытался пожать плечами. Это выглядело забавно, и прохожий невольно улыбнулся. Почувствовав его настроение, лис преобразился, встопорщенный мех лег красивой волной, а вокруг головы распушился воротником, - Он тебе нужен?
- Не-а. Ни он, ни ты.
- Надо же! В кои-то веки Ай правду сказал!
Прохожий, который уже собирался идти по своим делам, плавно развернулся:
- Чего? Ты бредишь, зверь. Ай правду сказал? А как она выглядела?
- Красиво, - признал лис, - и совершенно не правдоподобно. Сказал, что когда мы по одному охотимся, ты нас не трогаешь. Потому что если человек с одним песцом не справился, сам ступил. А стаей – уже нельзя. Сказал, ты – справедливость любишь.
- Люблю, - подтвердил прохожий, - Один песец – одна шкурка, - зверь поежился, но не попятился, - шестой зарок помнишь?
- Р-р.. тяф… «Да не отниму последнего», - сказал, как сплюнул пушистик, мех на узкой морде вздыбился презрительно, но тут же улегся, шерстинка к шерстинке, как и не было ничего.
- Ну вот, - кивнул прохожий, - а если стая – шкурок много. Значит – и мне хватит. Уяснил, хвостатый?
- Уяснил. Пока ты тут – стаей не охотиться.
- Нет, ты все же напрашиваешься на то, чтобы к тебе твой собрат явился.
В его голосе не было угрозы, но лис припал к земле.
- Никогда?.. Стаей не охотиться? – вопросительно тяфкнул он.
- Никогда – это слишком долго. Давай так: пока камень не поплывет, дерево не потонет.
- Ш-шут…ник, - сморщился лис, глядя вслед ночному гостю.
А тот шел себе дальше, и вскоре вышел на площадь, где в засыпающем свете звезд не виднелась, а скорее угадывалась остроконечная стела. Текст, выбитый на каменной плите, и видимый любому горожанину и туристу гласил, что сей памятник был установлен в честь победы над врагом такого-то года и числа. Но был еще текст невидимый. Вернее, видимый, но не всем. Он то и был причиной того, что поздний героический текст выбили с двумя ошибками… Прорывалась сквозь правду – истина.