Как только уехал поверенный, так Ксения окунулась в дела. Послала весть своим горцам о том, что нужна охрана дому. Поговорила с теми северянами, что закончили службу и остались на её землях. Они очень удивились, что хозяйкой вновь стала прежняя леди, но рассудив, что раз у неё хватило упорства и сил, пусть и по-женски, но добиться своего обратно, то почему бы и не служить у неё. С Олафом она расплатилась, он спросил разрешение, что если ничего не изменится, то можно ли ему поселиться здесь через пару лет, как служба закончится. Возражений не последовало. Мужчина приличный, почему бы и нет.
-Александр, бери схемы нашего сахарного производства, отправляйся на гору и начинай восстановление завода. Всех, кто там работал, ты знаешь, прислушивайся к Никифору, спрашивай, почему он так советует, а не иначе, учись быть хозяином.
Алексашка кивнул, хотя вид у него был растерянный.
-Алексей, тоже поедешь на гору, найдешь старшего мастера на фабрике фарфора, скажешь ему, чтобы восстанавливал производство и переходишь в его подчинение. Сначала по мелочам, потом как художник.
-А почему Алекса хозяином, а я в подчинение? - обиженно вскрикнул младший.
-Александр будет учиться быть управленцем, ему на плечи падает большая ответственность за наше будущее. Ты готов отвечать за нас всех?
Алёшка молчал насупившись.
-Научись сначала подчиняться, как взрослый, а потом права качай, - жёстко осадила младшего Ксения.
Она планировала его тоже учить управлять хозяйством, но слишком он художник, а не управленец, хотя ей, творческой личности, тоже пришлось наступать на горло своим талантам и браться за то, к чему душа не лежит.
Встретив Лукиана, Антония и других горцев, Ксения даже расплакалась, чувствуя, как уходит напряжение и ей есть отныне на кого положиться. Дел в имении намного больше, чем было на горе и леди, разделив обязанности мужчин, прекратила соперничество между ними. Воины, которые были с маркизом Орисом и попали на гору раненными, вернулись к своей службе в особняк. Кое-кто из оставшихся северян не пожелавших работать на поле включился в небольшой графский гарнизон. Их дело было следить, чтобы в доверенных им землям не случалось разбоя, присматривать за дорогами, за безопасностью особняка, предотвращать конфликты между жителями селений, ну и в самый разгар страды они по традиции выходили на пару недель работать в поле.
Ксения тоже не осталась без дел. Помимо того, что по мере сил она следила за восстановлением главных кормильцев её хозяйства сахаропроизводства и фарфора, она как заправский сантехник бегала по подвалам и устраняла неисправности, гремя инструментами. Элементарное незнание или небрежение забило воздуховоды в хранилище, где-то разбиты окошки и попадающая влага развела плесень. Систему отопления тоже не проверили после зимы, а оставили всё как есть и так уже не один год. Так и бегала она занятая с утра до вечера. Каждое дело, даже маленькое отнимало время, но усердие вскоре начало давать свои результаты.
Господин Фидель внимательно отслеживал состояние здоровья графини. Он же намекнул, что нынче по титулу она маркиза, но Ксения только рукой отмахнулась. Куда уж ей лезть отстаивать ещё маркизьи права.
На землях Орисов этим летом выкладывались все. Крестьяне знали, что беззакония больше не будет, сверх положенного никто у них ничего не возьмёт. Рабочие восстанавливающие свои производственные места, тоже выкладывались, понимая, что это их шанс не быть нахлебниками и не торчать больше попой кверху в огородах.
Сыновья Ксении очень быстро взрослели, обретя настоящее дело, особенно Александр. Ему исполнилось десять лет и, несмотря на то, что начальник он пока был номинальный, к нему относились с уважением, как к лорду, будущему хозяину. Немало этому способствовало отношение к нему Вита. Паренёк прибыл в их имение спустя месяц, исхудавший, с каким-то отчаянием в глазах и больше от старшего сына не отходил ни на шаг. Ксения чувствовала себя виноватой, но ведь она не могла предполагать, что для её семьи в принципе всё сложится неплохо. Женщина, убегая из деревни, исходила из крайнего неблагоприятного варианта, в котором Вит свою прежнюю жизнь, мог назвать стабильной. Потихоньку прибрежного мальчика Ксения стала воспринимать как своего воспитанника. Во всяком случае, ему на равных доставалось обеспечение в одежде, в образовании, в раздаче обязанностей, материнских поцелуев и подзатыльников.
Алёшку же, орисцы просто любили за отходчивый нрав, за легкость в характере, за яркий талант живописца. Если его не было на фабрике, то он мог оказаться где угодно со своим ящиком художника. В лесу, спешно зарисовывающим мелкую птичку, на горе, пытающимся уловить закат или рассвет, во дворе любого крестьянина, отражая простоту быта или в огороде тщательно выписывающим гусеницу.
С налогами Ксения едва управилась, выскребя всё, что у неё было, включая последние драгоценности, очень надеясь на будущие доходы вновь заработавших производств. Время летело, животик у неё подрастал, а к зиме она перестала ощущать неблагоприятное влияние плода, и беспрестанное внимание лекаря ей было больше ни к чему.
В доме появились мужчины, соображавшие в водопроводе, в устройстве котельной, хранилища и леди теперь могла только давать указания, а не лезть сама исправлять требующее ремонта. Вернулись женщины служанки и в новый год они вместе с хозяйкой устроили грандиозный праздник для всех, как бывало раньше. Угощения, танцы, песни, хороводы, снова танцы, музыка в исполнении леди и ею же придуманные песни, как соло, так и для всех. Мир вернулся на маленький кусочек бывшего Метрополиса и это нравилось всем, даже прижившимся северянам.
А вскоре леди Орис родила ещё одного мальчика с белым пушком на голове.
-Ах, миледи, такой светленький, хорошенький! - сюсюкали няньки, - жаль только после потемнеет.
-Может, не потемнеет, - возражали другие - вон леди сама светлая!
В этом моменте все начинали смотреть на Ксению. Раньше её каштановый цвет волос считался по местным меркам светлым, теперь же черноволосым жителям приходилось корректировать свои понятия о светлости, ведь у них в каждом дворе бегало по несколько карапузов, не являющихся носителями привычного черного цвета волос.
Так и жили.
Хранилище как назло открылось тогда, когда острая нужда в нём отпала. Наладить производство сахара и фарфора оказалось половиной дела. Настоящие трудности начались при организации сбыта. Если по поводу посуды Ксения ожидала подобных препятствий, то на сахар возлагала все свои надежды. Ни сладости, ни варенья не принесли предполагаемых доходов, но положение выручили имения, где были большие урожаи овощей. Не желая продавать за бесценок выращенное сырьё, они ударились в консервацию и вот здесь, чуть ли не наравне с солью потребовался сахар. Чуть позже пошёл спрос сахара и в изготовлении спиртных напитков, так потеряв рынок сбыта в одном секторе, неожиданно нашли себя в другом.
Спустя три года в имение нагрянул неожиданный гость, наделавший переполох.
*******************************************************************************
-Арман? Не может быть, - не в силах больше ничего ни сделать, ни сказать, Ксения прислонилась к стене.
-Ксюша! - бывший муж оказался более стрессоустойчивым и, подбежав, подхватил её на руки, радостно закружил.
-Живая! Какая же ты молодец! Живая и детей сохранила! Я уже знаю, что ты здесь живёшь хозяйкой, - счастливо выговаривал он, не выпуская женщину из рук.
-Арман, как же ты добрался? Где был столько лет? Вернулся насовсем? Ты изменился, заматерел, потерял лоск, но я так рада тебя видеть! - забросала вопросами Ксения.
-Родная, всё расскажу, где пацаны, дай хоть посмотреть на них, - оглядываясь по сторонам, спрашивал лорд.