А Чадов тоже глядел на соперника и не видел его. Что-то обожгло грудь. Это подаренный Опрокидиным крест отчего-то нагрелся.
Журналист сделал положенный в шиванате жест приветствия и пустился в пляс, заходя на малый круг тандавы. Все его мысли сосредоточились только на танце, на правильном и точном выполнении всех движений.
Со стороны это выглядело завораживающе.
Полуобнаженный красавец-брюнет с дико горящими глазами бабочкой порхал по огороженному веревками квадрату, наворачивая круги и неумолимо приближаясь к замершей в углу и словно загипнотизированной жертве. Впрочем, какая же это бабочка? Самый настоящий паук!
Остановился в полушаге от цели и стал хищно втягивать носом воздух, ловя исходящие от несчастного флюиды животного ужаса.
«Муха», не желая принять и поверить в неизбежное, затрепыхалась и бросилась навстречу судьбе. И оказалась прямо в руках охотника. Но сколько же у него этих рук? Две, четыре или, может быть, шесть? Шевелятся, двигаются, бегают. Как будто плетут вокруг тела жертвы кокон из прочной паутины.
Сплели.
И принялись играть продолговатым мячиком, подбрасывая его вверх и ловя попеременно то одной, то другой рукой-щупальцем.
Да когда же прекратится эта жуть? Хватит! Довольно!
«Кокон» летит вперед, покидает пределы, очерченные веревками, и с грохотом плюхается прямо на один из столов, обдавая оцепеневших зрителей брызгами разлитого спиртного и кусками развороченных яств…
Степан оглянулся по сторонам. Куда это запропастился «Модник»? И почему все как-то странно смотрят на него? Особенно отец Иоанн, нервно кусающий бледные губы и часто крестящийся. Зато во взгляде Султана читалось искреннее удивление и одобрение.
Зверь в голове плотоядно облизнулся при виде врага.
— Первый круг состязаний закончен! — торжественно провозгласил рефери.
«Как так закончен?» — не понял сначала журналист.
И тут его взгляд наткнулся на разгромленный стол, с которого трое сидевших за ним бандитов поспешно убирали безвольный тюк человеческого тела.
«Господи! — не поверил глазам своим молодой человек. — Это я?..»
Ответом ему было довольное урчание насытившегося кровью хищника.
— Начинаем второй круг! — объявил конферансье. — Результаты второй жеребьевки…
Предугадать, как именно составят пары, было нетрудно.
Мирзе достался негр, а Степану — бритый здоровяк.
И снова Чадов обрадовался. Но не тому, что опять не бьется с Каримовым, а потому, что не ему выпало драться с «зулусом». Отчего-то он нравился Плясуну.
Видно, Султан решил больше не выпендриваться. Зачем зря расходовать силу, которая может пригодиться для финального поединка. Никто из присутствующих уже не сомневался, кто выйдет в третий, завершающий круг.
Как только чернокожий, перемахнув через веревки, разогнулся на ринге, он сразу был атакован бородачом.
Правая рука Каримова, превратившись в живое копье, ткнулась в брюшной пресс гиганта. Из развороченного пупка полилась кровь. Негр схватился руками за живот, не давая внутренностям вывалиться наружу. Его лицо посерело.
Султан, оскалившись, ткнул указательным пальцем «зулусу» под кадык, а когда великан начал валиться на пол, сделал пальцами «козу» и вогнал их в широко раскрытые глаза сына Черного континента и дернул на себя.
Темнокожий медленно опустился на колени и с глухим стуком ткнулся лбом в пол ринга. Да так, согнувшись под углом, и застыл.
Каримов понюхал окровавленные пальцы и брезгливо тряхнул ладонью. Алые брызги полетели в сторону следующей пары, приблизившейся к ристалищу. Одна из капель попала в лицо Чадова, запачкав ему лоб. Журналист утерся, но только размазал кровь в большое пятно.
Так, с темно-красным пятном над переносицей, Степан и вступил в свой второй бой. Странно, однако парень готов был поклясться, что его лоб как будто горел огнем. Этот зуд раздражал, мешал сосредоточиться.
…Струйка вязкой крови, кажущейся в темноте черной…
Ни с того ни с сего заслезились глаза. Словно туда кто насыпал перца.
Парень потер их кулаками и пропустил тяжелейший удар в челюсть. Щелкнул зубами, ощутив, как рот наполняется чем-то солоноватым.
Нужно сосредоточиться. Но головная боль становилась все сильнее, пока не разорвалась внутри черепа световой вспышкой.
Из света вынырнуло большое темное пятно, угрожающе двинулось на молодого человека. Он присел, уходя с линии удара, а потом, выставив перед собой руки с растопыренными веером пальцами, устремился вперед, как утопающий, рвущийся из глубины на поверхность. Пальцы угодили во что-то твердое, преодолели сопротивление и завязли уже в мягком и горячем. Степан сжал кулаки и дернулся назад.