— Так, сумеешь?
— А-а, — решил, что догадался, Михей. — Хотите от боярина ценным подарком откупиться? Скую, конечно, коли найдется из чего...
Вместо ответа Захарий протянул кузнецу узел с серебром, еще раз отмечая ее невыносимую легкость.
Михей перенял котомку, развязал ее, заглянул внутрь, потом взвесил в руке и хмыкнул:
— Из этого? Меч?
— Да, Михей, — сокрушенно вздохнул Охрим. — Больше у громады нет ни крошки.
Михей, молча, завязал узлом концы тряпицы и вернул ее Беркуту.
— Я кузнец, а не волшебник. Из всего вашего серебра и кинжал хороший не выйдет... Лучше отнесите Тугар-Волку как есть. Боярин возьмет, не сомневайтесь — абы серебро... Только не тот это зверь, чтобы с отары только шерсть стричь. Он и мясца захочет...
Охрим с Захаром переглянулись, и Беркут тоже опустился на завалинку, показывая, что разговор не завершен.
— Присядь, Михей, и ты с нами... В ногах правды нет, — произнес важно старый Лис. — Поговорим немного...
Кузнец развел руками, мол, я бы охотно помог, но не в моих силах. Однако послушался старейшину, присел.
— Ты, Михей, прижился в нашей громаде недавно, — издали начал Охрим. — Может, опять снимешься с места и пойдешь кочевать, этого мы не знаем, но здесь тебя никто не обижал. Правда? Поэтому надеемся, что и ты к нашим людям хорошо относишься. Вот и пришли, как к своему, родному… Беда у нас! — прервал он плавную речь так резко и жалобно, что даже Захар встрепенулся. — Помощь твоя нужна, цыган...
— Берите, берите все! — вскочил на ноги кузнец, и глаза его жарко сверкнули, словно раскаленная полоса, — Жизнь мою возьмите! Для общества! Для отца Захария! Ничего не пожалею!.. Какая беда?! Говорите сразу! Что Михей может, Михей сделает! Что не может — тоже сделает! — потом решительно мотнул кудрями и ударил себя кулаком в грудь, аж загудело, и прибавил тише. — Но меча — не выкую. Простите, отцы... Никак не хватит вашего серебра... Совсем мало.
Страстные слова цыгана могли показаться нарочитыми, если бы не искренность, с которой этот сорокалетний мужчина их произнес.
— Оборотень объявился в наших горах, Михей, — устало промолвил Захар Беркут. — Волколак... И нет на него другой управы, как серебряное оружие...
— Волколак? — непонимающе посмотрел цыган сперва на одного, потом — на другого. — Что это за зверь, отцы? Медведь — слышал, рысь, волк, кабан, косуля… — видел. Волколак — что такое?
— А его, Михей, слава Богу, до сих пор никто из нас не видел. Только деды давным-давно рассказывали, что бывают такие чудовища: днем обычные люди, а по ночам волками становятся. И не берет их никакое оружие, только огонь и серебро...
— Вервольф! — воскликнул Михей и обеими руками ухватился за голову. — Вуй-вуй-вуй!.. Вервольф! Тогда беда... Ой-ой-ой!.. Действительно беда! Убегать нужно. Всему обществу убегать!
— Да перестань, человече, — буркнул Охрим. — Ты ж не баба… Чего голосишь, словно молотом по пальцам бухнул?
— Вы не знаете! Вы не понимаете! Там... — он тыкнул пальцем в направлении перевала, что вел в Венгрию. — Там, когда приходит вервольф, исчезают целые села и городки! Его нельзя убить! Нужно убегать! Иначе он вырежет всех…
— Есть и на него способ, — спокойно ответил Охрим. — И наши предки знали как оборотню век укоротить.
— Серебряный меч? — воскликнул цыган. — Кто ж осмелится с вервольфом сразиться? И не пытайтесь — верная смерть! Тем более, что из того серебра, я даже кинжал не сделаю, да и тот пришлось бы на стальную основу накладывать. А оружие надо такое, чтоб на расстоянии убивало!
— А если наконечники к стрелам сделать? — предложил Захар. — На дюжину наконечников должно хватит.