— И думаешь: общество простит?
«Девица, позабывшая о стыде, готовая ночью прийти в лес к парню, заслужила наказание... — сразу же прозвучал в его голове тихий ответ, хотя лесовик при этом не переставал жевать корж и рта не открывал. — Вот ты, Игнат, его и исполнишь».
— А если Мирослава все равно выйдет за Максима? — поделился главным сомнением Игнат.
— И что?.. — ответил вслух лесовик. — Будет молчать до самой смерти, а ты получишь над ней полную власть. Навсегда... Побаиваясь, чтоб о ее позоре никто не узнал, она еще не раз выйдет к тебе… хе-хе, добровольно. Хоть до замужества, хоть после. А захочешь — и деньжат принесет... не обеднеет. Хе-хе... И пожаловаться не посмеет. Кто ей поверит, что сама не хотела?..
— А как не удастся? Как откроется правда?
Чем больше сгущалась темень, тем сильнее Игнату становилось не по себе. Тревожнее...
— В ночь на Купала и не такое случалось. Разве тебе не известно, что этот праздник берет начало от любви брата к родной сестре... Поэтому, в Купальскую ночь не считается преступлением, если парень настолько потеряет разум, что не сможет удержаться. И девушка, — а о безумии навеваемом цветущим папоротником матери объяснили каждой, едва только титьки надуваться начали, — которая решит остаться с милым наедине, сама будет виновата, во всем, что может случиться. Для этого и жгут костры, чтобы хоть немного колдовство ночи развеять... А чучело Морены сюда уже священники Единого Бога приплели. Потому как, хоть жги его, хоть топи, а ни смерть, ни любовь, от этого никуда не исчезнут. Так что не сомневайся. В ночь на Ивана Купала одинокая девушка в лесу — это дичь, на которую разрешено охотиться каждому.
Промолвив все это, лесовик крутнулся вокруг себя и исчез.
Убедив себя, что он всего лишь пользуется удачно подвернувшимся случаем, Игнат поспешил к назначенному месту. Шел так, словно подкрадывался к норе барсука. Чтоб нигде и травинка не зашелестела.
Мирослава ждала.
Прислонившись спиной к шершавому стволу липы, положив руку на рукоять меча, девушка всматривалась в темноту и насторожено прислушивалась, надеясь услышать шаги любимого. Она не принадлежала к разнеженным, избалованным боярским дочкам, что без помощи прислужников и в карету сесть не могут, — так ведь и подкрадывался к ней не тать с большака, а охотник…
От сильного рывка за косу, девушка от неожиданности, невзирая на настороженность и готовность к опасности, оцепенела на мгновение. А когда, опомнилась и открыла рот, чтобы позвать на помощь, что-то плотно заткнуло его. Девушка почувствовала, как ее зубы застревают в вязкой мякоти, и что она уже не только крикнуть, но и пошевелить челюстями не может. Попробовала сжать зубы крепче, чтобы раскусить, но те лишь увязли еще крепче. Зато во рту появился привкус неспелой груши.
Осознав, что помощи не будет и ей надо самой защищаться, Мирослава вспомнила о мече, но — слишком поздно. Крепкий тычок в живот заставил ее согнуться, а от недостатка воздуха руки и ноги сделались, будто соломенные. Девушка еще пыталась оказывать сопротивление, но на ее слабые потуги напавший даже внимания не обращал. Умело и быстро связал за спиной заломленные в локтях руки, стянул лодыжки, а потом, согнув девушке ноги в коленях и подтянув пятки почти к ягодицам, другой конец шнура обернул вокруг талии и затянул узел. Бычок, которого связывают прежде, чем зарезать, чувствует себя свободнее.
Вся эта возня, которая Мирославе показалась вечностью, не заняла и пары минут. Парень присел рядом и уверенным движением победителя погладил пленницу по щеке, ощущая под заскорузлой ладонью бархатную нежность кожи. Девушка непокорно дернула головой, от чего рука Игната скользнула ей на плечо. Рассмеявшись, парень повел кончиками пальцев дальше, пока не натолкнулся на твердый бугорок. Мирослава засопела, забарахталась, но поскольку все ее движения только туже затягивали узлы, она вынужденно угомонилась и только всхлипывала от обиды и унижения. Она все еще не знала, кто на нее напал, и надежда на спасение не оставляла девушку. Ее мог похитить и кто-то из соседей-бояр. И когда ее освободят из пут, Мирослава покажет, чего стоит дочка Тугар-Волка...