Нападение незнакомца оказалось для Тугар-Волка не меньшей неожиданностью, чем для самой Мирославы. Он уже даже было ухватился за меч, когда другая мысль остановила его и заставила криво улыбнуться. Получалось даже лучше, чем он хотел… И без кровопролития клин между влюбленными вбивался такой, что ни о какой свадьбе не могло быть и речи. Не то, чтоб Тугар-Волк колебался — убивать или нет Максима?.. Но ему очень не хотелось делать этого на глазах у дочери и навсегда потерять ее любовь. Кроме того, выйдя ночью на встречу с любовником, Мирослава тем самым отреклась от родительской опеки. Больше того — встречаясь тайком с тем, кого ее отец не может терпеть (а она об этом хорошо знала), девушка не только позорила семейную честь, но еще и демонстрировала непослушание. Следовательно, должна быть наказана и очень сурово! Чтобы на всю жизнь запомнила! А что можно придумать страшнее того, что сейчас с девушкой происходило? Конечно, он не собирался допустить надругательства, но пережитой страх пойдет Мирославе на пользу.
Тугар-Волк тихо засмеялся. Напуганная девица навсегда позабудет о ночных прогулках. А пущенный слушок отобьет у Максима желание ухаживать за «обесчещенной» боярышней... Уточнять «подробности» парень не осмелится, — а если и наберется дерзости, то искренний ответ Мирославы положит конец их отношениям. Ну а негодяй, который решил, покусится на честь боярской дочери, скоро пожалеет, что вообще родился.
Боярин зловеще ухмыльнулся и стал раздеваться.
«Месть, дело благородное... — словно оправдываясь, подумал он. — А мне так хочется настоящей крови...»
Это была последняя мысль Тугар-Волку, пока он еще находился в человеческом подобии, потому что мгновением позже под липой сидел огромный зверь, который одним своим видом испугал бы до смерти любого, самого стойкого воина.
Волколак поднял морду к небу и хотел завыть, но остатками разума вспомнил, что добыча рядом, и не стоит предупреждать ее о своем приближении. А звериное чутье подсказывало: где искать беглеца. И уже в следующее мгновение оборотень шустрой тенью заскользил в ту сторону, куда удалился Игнат с пленницей.
Глава 40
Серебряный топор Михею удался на славу. Мягкий металл, которым нельзя было покалечить и младенца, выглядел грозно и теплил мысль, что может на что-то серьезное и пригодится. Насаженный на крепкое, длинное топорище из специально вяленой, древесины молодой акации, он хорошо лежал в ладони и был удобным, хоть для работы, хоть для боя.
Посмотрев, как Максим с ним управляется, цыган довольно щелкнул языком и промолвил, похлопывая парня по плечу:
— Не хотел бы я быть твоим врагом. А будь в твоих руках стальной топор, — я бы за дверь кузницы и голову не высунул. Клянусь старой подковой, которую вчера мой Ромул нашел на большаке. Кстати, еще довольно целую...
Смутившись от шутливой похвалы, Максим немного покраснел и перестал вымахивать серебряным оружием. А Михей вдруг остепенился и протянул ему на ладони, заскорузлой и совершенно черной от въевшейся угольной пыли, маленькую серебряную подковку, да такую махонькую, что парень не сразу сумел разглядеть подарок.
— Надень на шею, брат, когда к чудищу пойдешь...
— Что я красная девица, цацками обвешиваться? — пренебрежительно хныкнул Максим.
— Это не украшение, — наставительно произнес цыган, не выказывая обиды. — Ты ж крестик носишь?
— То крестик, — неуверенно ответил парень. — Его отец Александр свяченой водой окропил...
— Мой народ такие подковки не меньше ценит... Они нам счастье приносят... Возьми, Беркут, от всего сердца дарю! Твой отец мне вторую жизни подарил, и я брату названному хочу хоть чем-то помочь!.. Возьми, Максим, — попросил почти умоляюще. — Может и не будет тебе от этого пользы большой, но и помехой уж точно не станет...