От ее ледяного тона, парень окончательно сник, хоть и попробовал еще все уладить:
— Умоляю, не сердись! Возможно, у богов это происходит по-другому, но у людей жизнь слишком коротка, чтобы успевать менять чувства. Мы уж если любим, то до смерти, а если...
— Не сомневаюсь, — прервала его пылкую речь Морена. — И вскоре попробую в том убедиться.
Богиня поднялась и величественно поплыла к выходу.
— Сжалься!
В голосе парня звучала такая мольба, что Морена поневоле остановилась.
— Ну? — бросила вполоборота, все еще демонстрируя презрение, но уже гораздо мягче.
— За невзначай нанесенную обиду, казни, но только умоляю — скажи: моя Руженка и в самом деле не умерла? — от избытка чувств у Найды сел голос, и последние слова, он почти прохрипел.
Услыхав слова парня, Морена даже опешила. Она-то ждала совсем других слов и просьб. А потом сочувствие и понимание промелькнуло в ее взгляде.
— Живая, — ответила кратко. — Только, она не твоя… Боги Давние не столь лицемерные, как Единый, но и им нужно доказать, что у тебя на эту женщину прав больше, чем у того, кто отступное заплатил... Да и во время свадебного обряда, клятву верности она Юхиму принесла добровольно... Поэтому, кто знает, что там еще с вашей любовью было бы, если бы я оборотня мужской немощью не наказала... — и, заметив испуг в глазах парня, добавила. — Вот то-то же... Подумай и об этом, пока еще есть время.
* * *
Арена была не слишком большой. Шагов десять в поперечнике. Округлое углубление, вокруг которого разместились зрители. Достаточно много, аж рябило от пестрых одежд. Но Найда видел только троих. Морену. Высокого, могучего телосложения мужчину, с волосами, будто грозовая туча, а лицом — бледным, словно всполох зарницы. И крепкого седоголового старца с длинными усами и бородой, сверкающими позолотой.
— Ну, вот и пришло мгновение, воин, когда ты сможешь перед лицом богов проявить свою доблесть и доказать правоту, — промолвила Морена.
Найда молчал и лишь внимательно присматривался к седому богу, вспоминая, где он мог совсем недавно видеть его лицо. Суровое, умное, но — безразличное. Будто все, происходящее вокруг, занимало его не больше, чем могучий океан мог заинтересоваться щепкой, принесенной одной из рек, впадающей в его беспредельные воды.
«Перун!» — узнал Найда. Тот резчик, что делал идола для Тухольцев, наверняка должен был видеть бога, настолько умело были переданы черты Громовержца.
— Трижды мы будем испытывать тебя, — продолжала Морена. — И если выйдешь победителем — вернешься домой, как я и обещала — живой и с любимой...
— А Конь?!
Морена запнулась. Перун заинтересовано повернул голову. А Черный Бог неожиданно весело расхохотался.
— Молодец! Покажи себя в ратном деле, и я приму твою сторону.
— О Пегасе и речи быть не может, — серьезно ответила Морена — Но поскольку ты проявляешь столь огромное желание остановить монголов, мы дадим тебе способ испытать судьбу. Сейчас, в Запавшей Долине Тухольская громада пытается закрыть дорогу туменам Петы и Бурунды, которых Батый выслал за Конем. Мы, конечно, могли бы вмешаться и в один миг закончить битву в интересах орды, тем более что монголы пришли в горы по приглашению самого Перуна. О чем я сама предупреждала Тухольского ватага и велела Беркуту пропустить ордынцев. К сожалению, он не захотел послушаться. Так вот... Мы могли бы вмешаться, но там, — она тыкнула пальцем вниз, словно на арену, — погибает и наш народ. Есть еще среди людей и те, что не отреклись еще от Давних Богов. Поэтому, положимся на Судьбу... И пусть все произойдет согласно воле Того, кто имеет право судить.
Морена немного помолчала, переводя дыхание, и продолжила.
— Традициям Священного Суда — столько же, сколько самому человечеству. Ты сойдешься в поединке с монгольским воином. Победишь — орда в долине над Опором будет уничтожена... Победит монгол — погибнет Тухольская громада.
— А если я не соглашусь?