— Ну, как? — загудело где-то над верхушками сосен. — Теперь страшно?!
— Эге, — признал Захар. Он и в самом деле немного оробел.
— Что ты там пищишь?! Громче отвечай!
— Страшно!
— То-то же! — прогудел довольно лесовик, и сапоги стали уменьшаться. И вскоре рядом опять стоял маленький смешной дедок.
— Людям такого никогда не учудить, — произнес надменно.
— Верно, — согласился Захар, — чудеса нам редко удаются.
— Ре-едко, — фыркнул лесовик. — Что ты там мелешь? Какие такие чудеса вы можете делать? Ха!.. Давай, похвастайся. Может, посмеемся вместе? А я тебя за это с тропинки сбивать не буду. Сразу на скит выведу. Согласен?
— Хорошо, — ответил Захар и вынул из кармана несколько пшеничных зерен. — Знаешь, что это такое? — показал лесовику.
Дедок присмотрелся, на зуб попробовал, пожевал немного.
— Тоже мне загадка. Обычные семена. Но в моем лесу такое не растет. Могу у кума-полевика, спросить… Или прорастить и глянуть, что получиться… А? — он вопросительно глянул на парня. — Или сам скажешь?
— Скажу и покажу, — улыбнулся хитро Захар. Поискал немного в сумке, и вытянул из нее румяную лепешку. — Вот смотри, дедушка, что у людей из пшеничного зернышка получается. И могу спорить, что у тебя такой плод не вырастет.
Лесовик взял в руки лепешку, покрутил, понюхал. Откусил небольшой кусок и принялся жевать. Не заметил, как и проглотил. Откусил еще раз, еще... Да и съел всю, до крошки.
— Вкусно, — признал. — И как называется этот плод?
— Лепешка.
— Гм… — лесовик подергал себя за усы. — И ты говоришь, что у меня такая не вырастет?
— Уверен, — усмехнулся парень. — Здесь твоего колдовства маловато будет. Здесь наше, человеческое, умение надобно.
— Гм. А давай, попробуем, — потер ладони дедок. — Я, конечно, не полевой дух, но тоже кое-чего умею. Давай сюда семечко.
— Ой, дедушка, — встревожился Захар, уже и не рад своей шутке. — Это же четыре месяца придется урожая дожидаться. А я не могу столько. Мне к старцу Актинию нужно. Тому и так уже больше ста лет.
— Вот еще, — отмахнулся лесовик, — большая радость полгода с тобой на пеньке сидеть и лепешку ждать. Не бойся, хлопец, у меня мгновенно вырастет. Давай семечко, говорю! — закричал нетерпеливо.
Ничего не поделать. Мысленно проклиная слишком длинный язык, парень стал копаться в кармане свитки. К счастью, нашел в шве еще одно зернышко.
Дедок быстро вырыл пальцем ямку, положил туда пшеничное семечко, потом добыл из-за пазухи небольшую сулейку и капнул из нее, туда же, несколько капель. Захар даже рот разинул. Прямо на его глазах проклюнулся побег и стал расти, расти. Парень только ресницами хлопал.
Времени минуло так мало, что ловкий едок и макитру вареников не ополовинил бы, а у пня уже гнулись к земле десять пшеничных колосков. Захару отроду не приходилось видеть их такими большими, полновесными. Не менее как по полсотни зерен в каждом. Да и зернышки одно к одному.
— Вот так-так, — вырвалось у него. — Это же если бы такой водицей всю ниву окропить, сколько бы хлеба уродило? Всей общине довеку хватило бы. Чем это вы, дедушка, зернышко полили?
— Живой водой, чем же еще, — отмахнулся лесовик. — Не отвлекай, сейчас лепешки попрут.
— Боюсь, что не попрут, — покачал головой Захар. — В этом и живая вода не поможет.
— Шутишь? — встрепенулся лесовик и шасть рукой за пазуху. Выхватил сулейку и еще раз окропил колоски. Щедрее.