В то же мгновение зерно осыпалось на землю, выпустило новые побеги и ну опять расти. Не минуло минуты, как вокруг заколосилась целая опушка пшеницы. А лепешки так и не появились.
— Что такое? Почему? — бормотал растерянно лесовик, роясь за пазухой. — Может, еще раз спрыснуть?
— Не надо, дедушка, — сдержал его парень. — Пшеница вам удалась на славу. Я и не знал, что она такая красивая бывает. Но дальше — сколько ее не поливать — пшеницей и останется. А в лепешку не превратиться.
— Тогда сделай ты, — дернул лесовик парня за рукав. — Покажи свое умение. Может, и в самом деле ваше волшебство сильнее?
— И моей силы для этого маловато. Я мог бы колосья собрать, обмолотить. Даже размолол бы кое-как. Но к муке еще нужны яйца, молоко, опара. Да и спечь негде. Кроме того, к мужским рукам, чтобы хлеб по-настоящему хороший удался, еще женское умение надобно. И делается все это не так быстро, как я рассказываю. Чтобы из пшеницы лепешек напечь — надо целый день потрудиться. Да и то, если мука в мешке, а опара на печи.
Дедок внимательно слушал, и с каждым словом парня все с большим уважением посматривал на сумку. А когда Захар замолчал, спросил неуверенно:
— А у тебя найдется еще?
— Кто же в дорогу с одной лепешкой пускается? Конечно, есть.
— Угостишь? — уже совсем мягко сказал лесовик и приступил ближе. — Вкусно очень...
— Конечно, дедушка, угощайтесь на здоровье.
Он вытянул одну из трех, что еще оставались в торбе, лепешек. Разломал ее пополам и протянул больший ломоть лесовику.
— И я с вами, заодно, подкреплюсь. А к лепешке и кусок копченого мяса найдется. Да и луковицу матушка положила. Вот только с водой трудновато, я недавно всю допил, а на родник пока не наткнулся.
— Не беспокойся, — засиял лесовик, довольный, что и его умение сгодится. — Доставай из сумки еду, а напитки мои будут. Вон гляди, — он указал пальцем парню за спину. И хоть Захар мог бы поклясться, что за плечами у него растет старая треснувшая сосна, теперь там красовалась развесистая береза. А между узловатыми корнями у нее примостилась красивая кадушка, почти полная душистого соку. Тот звонко скапывал туда из дырки в белом стволе. Еще и берестяной ковш висел рядом, на обломанной ветке. Диковина, да и только. Но парень уже немного обвыкся, не забыл: с кем трапезничать сел. На то и лесовик, чтобы каждое дерево ему повиновалось.
Захар не чинясь, зачерпнул из кадки полный ковш, выпил с наслаждением, еще и крякнул от удовольствия. Потом зачерпнул второй раз и перед старичком поставил. Лесовик промолчал, но видно было, что по нраву ему воспитанность парня.
Поели. Лесовик даже крошки смел в ладонь и в рот всыпал. Потом погладил себя по брюху, да и говорит:
— Ну, загадывай желание. Только побыстрее, потому что меня, после еды, всегда на сон клонит.
— О-ва, — удивился Захар. — Какое еще желание?
— Твое, дурень… — засмеялся лесовик. — Самое заветное! Должен же я как-то за угощение отблагодарить.
— Вот еще, — отмахнулся Захар. — Разве я ради благодарности угощал?
— Знаю, что нет, — успокоил его дедок. — Здесь другое. Ты стельки в лаптях повернул?
— Так матушка ж...
— Повернул, — продолжал дальше лесовик, неизвестно зачем наматывая бороду себе на руку. — Прутик липовый от коры ободрал и в сумку положил. А лепешкой со мной поделился. Почему?
— А разве можно по-другому? — удивился парень. — Сытый человек за милостыней руку не протянет. Сызмальства так учат.
— Только я не человек! — рассердился лесовик и топнул ногой! — Я — нежить лесная! Поэтому и спрашиваю теперь: почему?