Увидев своего мужа и повелителя опечаленным и встревоженным, молодая женщина поклонилась до самого ковра, который устилал утоптанный пол.
— Доброго утра, мой любимый повелитель... — поздоровалась звонко. — Позволишь войти рабе своей? Мне сказали, что ты, о Счастье глаз моих, хотел видеть свою маленькую хатун?
— Заходи, Зорька, — мягко ответил Батый, и лицо его просветлело. — Присаживайся рядом. Вчера я обещал тебе показать половецкого колдуна… Страшного Газука... Того старика, который приснился тебе перед походом. Не забыла? Сейчас Арапша приведет его сюда. Посмотрим: в самом ли деле достоин старик той славы, которая идет о нем промеж половцев. А заодно — поинтересуюсь, где обещанный конь?
— Но, то был лишь сон...
— Сон моей хурхе стоит больше, чем все пророчества высказанные целой толпой чужих гадальщиков.
Молчаливые рабы поставили около ног хана низенькую лавочку, застелили ее белоснежным руном молодого барашка, а незаменимая И Лахе помогла хозяйке усесться на ней. И едва лишь Юлдуз примостилась, прислонившись щечкой к ноге мужа, как сначала послышался конский топот, потом тяжелые шаги — и внутрь ворвался запыхавшийся Субудай-багатур.
Чтобы извиниться за неучтивость, старый воин опустился на колени и коснулся челом пола.
— Куда ты так спешишь, учитель? — удивленно поинтересовался в аталыка Батый. — Случилось что-то?
— Прости, Непобедимый, — еще раз коснулся челом пола Субудай-багатур, — боялся, что не успею увидеть колдуна... Решил вечером осмотреть войско, и немного замешкался... Думал, он уже здесь...
— Что и ты тоже заинтересовался пророчествами? — улыбнулся хан. — Никогда б не подумал, что в теле славного воина, опоры Потрясателя Вселенной и моего учителя, нашлось место для женского любопытства...
Субудай-багатур зарделся, но смолчал, — хан забавлялся. Он не хотел оскорбить старого воина, а за притворной насмешливостью пытался скрыть собственную нетерпеливость и непонятную тревогу. Поэтому Одноглазый Барс только еще раз поклонился.
— Хорошо, хорошо, — сказал Саин-хан, к которому вернулось хорошее настроение. — Садись рядом с нами, учитель, думаю, долго ждать не придется... Сейчас его приведут. А пока, попробуй этого удивительного шербета...
И в самом деле, вскоре донесся торопливый цокот копыт нескольких коней. Потом послышались звуки какой-то возни, и двое нукеров втащили в шатер высокого худощавого мужчину.
На почтенный возраст незнакомца указывали лишь длинные седые, даже будто серебряные, волосы, к которым очень подходила густая огненно рыжая борода и усы, — такого же медно-яркого цвета. Зато глаза, на морщинистом темном лице, выражали одновременно и молодецкий задор, и зрелость ума. Держался загадочный колдун, как на свой тысячелетний возраст, на удивление осанисто, а в размахе широких плеч — до сих пор угадывалась огромная физическая сила.
Нукер толкнул его в спину, одновременно подставив ногу, и колдун поневоле распростерся ниц перед сапогами монгольского хана.
Некоторое время все присутствующие рассматривали его.
— Ты действительно тот, кого называют Газуком? — от имени хана спросил Субудай-багатур, а Юлдуз на всякий случай плотнее прижалась к ногам мужа и обняла их руками.
Колдун неспешно поднялся и кивнул.
— Не мотай головой, будто лошадь среди слепней! — громыхнул аталык. — Отвечай, когда к тебе, ничтожный червяк, моими устами обращается Покоритель мира!
Колдун с улыбкой взглянул на одноглазого воина, потом перевел взгляд на Саин-хана и вежливо ответил:
— Да, Повелитель, я именно тот, кого называют Газуком.
Голос у него был сильным и глубоким, больше подобающий мужчине в расцвете сил, чем древнему старику.