— Это так, Острие меча непобедимых воинов, — медленно ответил колдун. — Войско твое будет продвигаться на запад, и нигде не найдется силы, которая сможет противостоять его победной поступи. И конь твой напьется из Последнего моря. Что до всего мира, то он слишком большой... Его и просто обойти — жизни не хватит, а уж завоевать…
— Эти слова не совсем тот ответ, которого я ожидал, но все равно их приятно слышать, — отозвался после недолгой молчанки юный хан. — Особенно, после того — он немного замялся, — как ты сумел убедить нас, что заслуживаешь доверия... Благодарю! Больше никакие сомнения не потревожат мою душу. И если имеешь еще что-то добавить, говори... Я слушаю.
Газук снова уважительно поклонился и, не подводя глаза, произнес:
— Я буду счастлив, если ты соизволишь принять один совет, повелитель...
— Совет? — немного удивился Саин-хан. — Я выслушаю его. И, обещаю, если он будет не хуже всего, сказанного тобой раньше — то непременно им воспользуюсь...
Газук перевел тяжелый взгляд на Юлдуз-хатун, и та невольно жалобно пискнула.
— Этот совет станет в то же время и благодарностью тебе, Наимудрейший, — за обещанную помощь Богам.
Джихангир слегка поморщился, но должен был признать, что дар, не плата. А преподнесенный Богами, не унизит даже чингисида.
— Насколько мне ведомо, Волшебный Цветок уже рассказывала тебе, Повелитель, сон о белоснежном коне, который приснился Керинкей-Задан? — неожиданно спросил колдун.
Юлдуз-хатун еще раз изумленно ойкнула и заслонила себе рот ладошкой. Газук и в самом деле был непревзойденным колдуном, если знал даже об этом небольшом обмане.
— Вижу, что рассказывала... Хорошо. Мне проще будет объяснить ценность подарка... Такой конь действительно есть, — продолжал дальше Газук. — Далеко отсюда, в Карпатских горах, стоит он в своем волшебном стойле под надзором когда-то могучей славянской богини — Морены. Оставленный там еще с тех пор, как в тех диких горах погиб предводитель гуннов Итиль-хан, о котором мы раньше вспоминали... Конь совсем застоялся, потому что вот уже несколько веков седло воина не касалось его спины...
— И все же я ничего раньше не слышал об этом, как ты уверяешь, прославленном воителе... — перебил колдуна Батый. — И это мне не нравится!
— Тогда слушай, — легко согласился Газук. — Гора, которая возвышается над твоим шатром, названа именем его отца, хана Урака. Восемь веков тому Аттила-хан, воин, душой и телом, отказался стать зятем Духа реки Итиль. Потому что, хотя и любил его красавицу дочку, не мог согласиться с тем, что до самой смерти будет вести оседлый образ жизни. А с благословения Бога войны оседлал его боевого коня. Все гунны пошли тогда за ним, и многие земли повиновались могучей руке непобедимого полководца. Но, презренная в своих чувствах, покинутая перед самим венчанием невеста смогла отыскать его и у подножия Карпатских гор... Оборотившись прекрасной пленницей-княжной, она заколола непобедимого в бою воина на брачном ложе... А со смертью хана остановился и поход гуннов... Впоследствии этот народ совсем исчез с лица земли, смешавшись и слившись с бесчисленным океаном из побежденных и покоренных им же племен... А конь — остался без хозяина... И если Саин-хану, внуку Темуджина, удастся оседлать его, то... — Газук перевел дыхание и прибавил немного спокойнее. — Клянусь своим бессмертием, Бату-хан, к твоим ногам склонится Вселенная! И Сульде желает тебе достичь этого величия, как никому другому.
— В Карпатских горах? — переспросил Батый, потрясенный словами колдуна. — Что ж, когда юрты моих воинов раскинутся у их подножия, я найду коня Бога Войны. Мои «непобедимые» и «бешенные» Субудай-багатура отыщут его, даже если придется перебрать эти горы камень за камнем. А славянская богиня? — спохватился вдруг. — Каким именем ты ее назвал? Морена?.. Она, согласится отдать коня мне добровольно, или придется взять его с боем?