И — вдруг… Он уже сбился со счета: в который раз пытался взлететь, и устал так, что не сразу почувствовал нечто-то странное. Мир вдруг сделался больше, четче. Глазам парня открылась такая даль, что он и представить не мог. А тело сделалось легким и одновременно сильным, послушным каждому движению сильных крыльев.
Крыльев?!
Захар так удивился, что разжал пальцы и опять стал человеком.
— Чудеса… — прошептал изумленно. — Это ж я чуть в птицу не превратился!.. Вот так-так! Не обманул, значит, лесовик. — И не помня себя от восторга заорал на полную грудь.
— Э-ге-ге-гей! Люди! Ау! Я могу летать! Летать!!
Захар наклонился, чтобы поднять с травы упущенные волшебные перья, и увидел распростершуюся ниц нагую женщину. Мертвую. А между лопаток у нее торчала стрела! И не так, как у беркута — на добрую пядь выперлась…
Впечатлений оказалось слишком много. Слабость окутала юношу, ноги подкосились, и он брякнулся на колени.
Захар, в свои двадцать, был не из пугливого десятка. Пришлось ему и с медведем один на один повстречаться. Видел он и чабанов, растерзанных волчьими клыками. И тех бедолаг, которые не смогли удержаться на крутой скале. Однажды помогал старшим вылавливать тела односельчан, утонувших в бурных водах весеннего паводка. А когда Захару исполнилось двенадцать, отец спас его от рыси. Зарубил зверя топором прямо на спине у сына. На память о том случае, у парня осталось несколько шрамов на затылке. Уцелел он тогда только благодаря расторопности отца и своему ангелу-хранителю: что не зазевался. Но сейчас перед Захаром лежал не зверь, а человек. Человек, которого убил он сам!
— Пить, — едва слышно прошелестело рядом.
Пока Захар пытался унять подкатывающуюся тошноту, женщина успела перевернуться навзничь и теперь просительно глядела на парня. В ее взгляде была боль, упрек и еще что-то… похожее на любопытство или насмешку. Показалось, наверно.
— Пить… — незнакомка повторила просьбу громче, и парень поторопился поднести к ее губам горлышко баклаги. Одновременно пытаясь не замечать древка стрелы, что торчало из левого полушария груди, рядом с алым соском, размеренно покачиваясь в такт дыханию.
Женщина напилась и тяжело передвинулась на правый бок.
— Вытащи стрелу, — попросила тихо. Слова и движения давались ей с трудом, и казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Дрожащей рукой, стараясь не прикасаться к обнаженному телу, Захар обломал наконечник и остановился. Он мог поклясться, что стрела прошла через сердце. Как же ее вытягивать? О том, что странная незнакомка еще недавно была орлицей, он пытался не даже думать.
— Тяни, — попросила та опять. Но теперь в ее голосе прозвучала такая властность, что не подчиниться было немыслимо.
Юноша и не заметил, как взялся обе руками за древко, закрыл глаза и дернул. Стрела вышла на удивление легко. Будто не в человеческом теле торчала, а в мокром песке. От избыточного усилия Захар даже пошатнулся и едва удержался на ногах.
— Ох, — послышался негромкий стон. И все — тишина... Даже дыхания не слышно.
Захар какое-то мгновение постоял, не открывая глаз, страшась увидеть бездыханное тело, но заставил себя. Посмотрел и с удивлением понял: что хоть женщина лежит неподвижно и почти не дышит, от раны даже знака не осталось. Ее упругие, загоревшие груди ни единой царапинкой не отличались одна от другой.
Лесовики, ведьмы, оборотни, русалки и нимфы. Легенды и сказки…