Конечно, Захар, которого матушка, довольно часто оставляла под присмотром домового Кузьмы, не сомневался в существовании старшего народца. Но встретиться сразу с двумя нежитями подряд! Этого было чересчур и для взрослого мужчины.
В том, что рядом оборотень, Захар уже не сомневался. Кто ж еще смог бы выжить со стрелой в сердце? И неожиданно почувствовал не страх, а облегчение. Ведь был уверен, что убил человека! А оказалось — не человека и не совсем убил.
Между тем выздоровление шло своим чередом. Румянец вернулся на лицо женщины, восхитительное и молодое. И хоть Захару особенно не было с кем сравнивать, он знал: прекраснее ее нет во всем мире.
Как будто от прикосновения бросаемых парнем взглядов, незнакомка открыла глаза и улыбнулась.
— Испугался?
— Ну, да... — пожал плечами Захар. — Было немного. Пока не понял, что ты… — он замялся.
Женщина рассмеялась, словно зашелестела весенняя дубрава под слепым дождем, и потянулась.
— Не человек? Неужто совсем непохожая?
Захару кровь кинулась в лицо, и он спешно отвел глаза. А, чтобы скрыть стеснение, поинтересовался:
— Ты оборотень?
— Оборотень? — переспросила женщина и опять засмеялась. — Нет, молодец, я не оборотень. Я — Морена. Или Церера. А еще — Геката... У меня много имен. Но я предпочитаю первое. А тебя как звать-величать?
— Захарием, — ответил тот чинно. А сам аж изморозью изнутри покрылся.
Морена! Владычица Времени и Судьбы! Богиня, могущественнее которой были разве что Перун и Велес. Хотя и они поостереглись бы встать ей поперек пути. Имя Морены в их громаде произносили только шепотом и с трепетом. Да и как не опасаться той, чьи руки вьют нить человеческой судьбы. Это ж от ее глаз прячут женщины на ночь пряжу и кудели, чтоб богиня не осерчала и не наслала на семью неряхи болезни и бедность.
— Захарий, — протянула богиня, будто пробуя имя юноши на вкус. — Гм, ладное имя… Запоминающееся, — она опять хихикнула. — А скажи, молодец, с чего тебе заблагорассудилось меня подстрелить?
Тот даже всхлипнул.
«Стрелец, чтобы тебя подняло да шмякнуло! Целил в птицу, а попал в молодицу. Теперь берегись! А что ты хочешь? Если б тебя пробить стрелой насквозь, простил бы? Вот то-то и оно. Попробуй, объясни, что не в нее целился. И то, что богиня бессмертная, дела не меняет. Все равно больно. Сам видел, как корчилась…»
Захар вздохнул еще раз. Молчание затягивалось, а это было не слишком учтиво с его стороны, да и не безопасно. Когда боги спрашивают, лучше поспешить с ответом.
— Потому что я хотел научиться летать, — брякнул первое, что показалось важным.
— Летать? — удивленно переспросила богиня. — А причем здесь я и твое, не так чтоб уж странное, но неожиданное желание?
Морена продолжала лежать на спине, и ее дивное тело невольно притягивало взгляд парня. И, чтобы не показаться глупцом или нахалом (знать бы еще что женщину, или богиню больше раздражает: когда на нее бесцеремонно пялятся, или когда отводят взгляд?), Захар принялся свежевать добычу беркута.
«Что и говорить, сегодняшний день оказался не самым легким в жизни. Сначала лесовик забавлялся в загадки. Потом подстреленная птица оказалась богиней. Хорошо хоть она воспринимает приключение с юмором».
Захар, снова украдкой бросил взгляд на Морену, нахмурил брови и засопел.
Ему приходилось купаться с обнаженными девушками, но те были свои, знакомые сызмальства, и тела их не вызывали грез, от которых сейчас так хмелеет голова. Да и изяществом, деревенские красотки, чего лукавить, во всем уступали богине. И хоть не такому, как он, заглядываться на богиню, но не глядеть на нее Захар не мог! Захар воровато взглянул на Морену. Но уйти от ответа не удалось и, не прекращая разбирать дичь, слово за словом, он пересказал сегодняшнюю встречу с лесовиком.