Воевода помолчал немного и глотнул меду. Остальные охотно присоединились бы к нему, но их кружки давно были пусты, а налить себе собственноручно не дерзнул ни один. Найда же будто позабыл о меде, нетерпеливо ожидая, когда воевода скажет: ради чего созывал их посреди ночи.
— Все мы здесь искренние христиане, — тихо сказал Дмитрий, будто извиняясь, и слова эти показались столь неуместными, что дружинники поневоле переглянулись. — Верим в Бога на небесах, но на земле больше полагаемся на собственные руки. Если б довелось мне самому год или два назад услышать небылицу, которую собираюсь вам пересказать, я рассмеялся бы, да и только, но перед битвой жестокой, лишь глупец отказывается от помощи. Откуда бы та не пришла... — он провел ладонью по лицу, будто стирал усталость и неуверенность. — Уверен, и вы со мной согласитесь...
Кое-кто из ратников кивнул, но воевода даже не посмотрел в их сторону. Казалось, он самого себя пытался убедить в собственной правоте.
— Готовясь к смертному бою с ордой, каждый должен сделать все, что в его силах... Данила Романович ничего об этом не знает, и приказывать его именем я не могу. Поэтому мне нужны те, кто по собственной охоте согласится рискнуть жизнью, и скорее всего — зря… Хотя, кто ведает: где теперь человеку безопаснее? За стенами замка — ожидая нашествия монголов, или в диких горах — среди зверья...
Воевода повел взглядом. Пока еще никто не отводил глаз, даже, напротив — к почтительному вниманию добавилось любопытство.
— Не сомневайся, воевода, — отозвался в общей тишине Грицко Василек, самый старший среди присутствующих ратников, прозваний так за светло-голубые очи. — Что бы ты нам не поручил, мы исполним. Тем более, если от этого, хотя бы немного аукнется Батыю. Старшие среди нас были у Калки. Помним еще...
Дмитрий поднял голову и встретился глазами с ледяным взглядом воина.
— Это хорошо, что помните... — прибавил значительно. — Такого надругательства Руси вовек не забыть, а стыда не смыть.
— Измена то была! — воскликнул пылко Грицко.
— Может, — опустил голову воевода. — Может и измена... Только нам о настоящем мыслить надобно. Поэтому, слушайте... — он еще раз обвел всех взглядом, увидел пустые кружки и прибавил, — но сначала нальем еще по глотку.
Дружинники не заставили просить себя дважды.
— Начну издалека... В Киевской Лавре живет схимник. Дед Шемберко... Борода до земли, лет не меряно, и знахарь умелый. Думаю, что и на гадании знается, потому как не раз Даниле Романовичу хорошие советы давал. Правда, князь наш не всегда к ним прислушивался... Но, не об этом сейчас...
— Как наш Кандыба, — шепнул кто-то тихо позади Найды, так, чтобы не мешать воеводе.
— Так вот, на Архистратига Михаила пришел Шемберко ко мне. Сам пришел! А нужно вам знать, что старец этот лет уже пять как из Лавры вовсе не выходил! Даже, на солнце не показывался...
Глава 31
Когда Дмитрий увидел перед собой седого схимника, то весьма удивился, — тем боле, путь дался старцу трудно. Он напряженно, хрипло дышал и обеими руками опирался на крепкую клюку.
— Слава, Господу нашему! — промолвил тихо, тяжело переводя дыхание.
— Навеки слава, — ответил уважительно Дмитрий. Кто в Киеве не знал деда Шемберка. — Ты ко мне, дедушка?
— К тебе, сынку... К тебе.
— Чего же трудились? Надо было передать каким монахом или послушником, я и заглянул бы к вам в свободную минуту. Или в воскресенье, сразу после богослужения...