Сквозь дыру в окне сочился слабый свет заходящей луны и гаснущих звезд. При таком освещении и кошка не нашла бы дороги домой, но зрение у киммерийца было острее, чем у других людей, и кроме того, он привык к различным опасностям. Конан обвел взглядом комнату и остановился на том месте, откуда доносился звук.
В тусклом свете увидел, как между дверью и хорошо смазанным засовом двигается кусок проволоки. На мгновение по спине Конана пробежали мурашки. Никто из рожденных земной женщиной не смог бы подняться по лестнице бесшумно. В этом он готов был биться об заклад. Киммериец схватился за меч.
Внезапно задвижка подалась, и дверь распахнулась. Трое с обнаженными кинжалами ворвались в комнату.
Конан вскочил, выдернул меч из ножен и набросился на непрошеных гостей. Поскольку они полагали найти в комнате спящего человека и заколоть его без всяких помех, прямо во сне, они ужасно смутились.
Первый из грабителей был убит прежде, чем вообще осознал, насколько смертельной была грозившая ему опасность. Когда киммериец выдернул меч из его тела, бандит опустился на пол с предсмертным хрипом. Конан взметнул тяжелый клинок с легкостью, которая была под силу только человеку незаурядной мощи. Второй убийца повернулся вполоборота, и ему удалось поднять кинжал. Но эта попытка защититься оказалась тщетной. Брызнули искры, когда широкий меч скрестился с клинком кинжала и отбросил его, словно перышко. При этом меч Конана глубоко вонзился в бок негодяя, круша ребра. Грабитель вытянулся на грязных досках пола и затих.
Третий, с искаженным от ужаса лицом, отступил назад, к узкому коридору. Спина убийцы-неудачника коснулась стены. В панике он озирался по сторонам, но, казалось, понял, что этот берсерк настигнет его даже в том случае, если он отыщет нужное направление и ударится в бегство. Он поудобнее взялся за рукоять кинжала и держал его теперь, как меч.
В этот момент лестница заскрипела под тяжестью шагов. Желтые призрачные огни коптящих свечей выхватили из мрака новых участников этой сцены. Однако внимание Конана было по-прежнему полностью сосредоточено на воре, грозившем ему кинжалом. В отчаянии тот бросился на киммерийца, направляя острие своего кинжала Конану в пах. Конан легко отскочил в сторону, поднял меч и изо всех сил обрушил его на своего противника. Острый клинок раскроил голову пополам, словно спелую дыню. Кровь брызнула на стены коридора, который был теперь освещен свечами, - их держали хозяин харчевни и тот толстяк, что накануне не спускал с Конана глаз.
Конан направил окровавленное острие в сторону хозяина, облаченного в грязную ночную сорочку.
Хозяин побелел от ужаса и начал жутко заикаться:
- П-пожалуйста, г-госп-подин... У меня с-семья!..
Конан уставился на него неподвижным взглядом. Глаза его пылали синим пламенем. Наконец он удосужился поглядеть на скорбные останки тех, кто убил бы его, будь он менее осторожным.
- Кто эти мерзавцы? - спросил он, указывая острием меча на распростертые трупы.
- Н-не знаю, г-госп-подин. Я н-не знаю их, - пробормотал хозяин. Пот струился по его лицу. Заговорил толстяк:
- Судя по их виду, это заморанские карманники. Они только сегодня появились в харчевне.
Конан смерил его взглядом.
- Меня зовут Конан из Киммерии, хотя сейчас я иду из Шадизара. А вы кто?
- Логанаро, друг мой, купец из Морнстадиноса Коринфского. Я возвращаюсь из Кофа, где у меня... э-э... были важные дела.
Конан кивнул и снова взялся за бледного хозяина.
- Как эти стервятники попали в мою комнату, ты, владелец этой проклятой богами конуры? Уж никак не по скрипучей лестнице, верно?
- Правильно говорите, господин. На другом конце коридора есть другая лестница, она прочнее этой.
- Понятно. А теперь объясни мне, зачем тебе понадобилось смазывать замок, ты, пес!
- Замок? Он... он только совсем недавно был врезан в дверь, господин! Наверное, мастер его и смазал. - Хозяин судорожно глотал воздух и дергался, как марионетка на ниточках. - Да, господин, так дело и было. Мастер, наверное, это и сделал.
Конан покачал головой:
- Звучит очень убедительно. Но я почему-то начинаю чувствовать желание найти этого мастера и потолковать с ним.
Хозяин посерел.
- Н-но... его нет в деревне. Он... э... он в Туран подался. Да.
Конан сплюнул на пол, наклонился и вытер клинок о заношенный плащ одного из убитых. Потом поискал, нет ли на стали царапин. Ни одной. Кинжал вора, вероятно, был сделан из плохой стали.
Конан выпрямился и посмотрел на дрожащего хозяина сверху вниз.
- Убери разгром в моей комнате! - распорядился он. - Я хочу еще немного поспать, только так, чтобы мне не мешали.
- П-поспать? - Казалось, это удивило хозяина.
- Ну и что? Еще петухи не пели, а я устал. Поторопись! Возможно, утром я и забуду все эти фокусы со смазанными замками.
Увидев завтрак, который подал ему хозяин, Конан ухмыльнулся. Еда была горячей и хорошо приготовленной. Когда он сыто рыгнул, владелец собачьей конуры, прозываемой почему-то "харчевней", мгновенно подскочил к нему с вопросом, не может ли он еще чем-нибудь услужить...
Пока Конан трудился над своим завтраком, маленький толстый купец подсел к нему за стол и вступил с киммерийцем в беседу.
- Вы едете на запад просто так?
- Да. В Немедию.
- Тогда вам нужно идти по левой ветке коринфской дороги через Перевал Духов.
- Перевал Духов?
Купец улыбнулся.
- Это название, несомненно, хорошо для того, чтобы пугать им детей. Пролетая над скалами, ветер поет свои странные песни. Отвесные скалы многократно отражают звуки, трудно переносимые человеческим ухом.
Конан засмеялся и отломил большой кусок от третьей ковриги хлеба, поданной хозяином. Хлеб он запил хорошим глотком вина.
- В той стране, где я родился, известны такие ветровые трубы, - сказал он. - В Киммерии даже маленькие дети не боятся этих звуков - а тем более их не испугается мужчина, который видел уже восемнадцать зим.