— Не стоит стесняться.— Служитель говорил не громко вроде бы, но и не тихо. Его бархатистый голос удивительным образом был слышен лишь им двоим. Странная акустика этого зала специально была рассчитана так, что сколько бы пар ни говорило одновременно, никто из них не мешал бы другим и в то же время не рисковал выдать своих секретов. Именно поэтому, хотя, кроме них, все молчали, остальным не было до них никакого дела.
— Такое может случиться с каждым — и с королем, и с нищим,— улыбнувшись, закончил жрец свою мысль.— Идем со мной.— Он мягко подтолкнул юношу.— Если ты понравишься богине,— с улыбкой пообещал он,— быть может, она согласится оказать тебе эту маленькую услугу.
Парень огляделся, но госпожи по-прежнему не было видно. Тогда он пожал плечами и махнул рукой — была, не была! Потерял он ее из виду где-то здесь, а еще мама в детстве повторяла: «Где потерялся, там и стой!» Так что нечего метаться: глядишь, взбалмошная хозяйка здесь же и объявится! Успокоив себя этой нехитрой мыслью, недалекий деревенский паренек направился за жрецом.
Едва переступив порог, девушка остановилась.
— Я пришла!— объявила она, еще раз подтвердив своими словами мысль о том, что ее тут ждали.
— Вижу!— ответила вышедшая навстречу ей жрица.— Ты принесла то, о чем мы договаривались?
— Да,— кивнула девушка,— здесь сто туранских империалов.— Она взвесила на руке туго набитый кожаный мешочек.— Скажу откровенно: запросила ты много.
— Те, кому охота сберечь свои деньги, могут беспрепятственно помолиться в общем зале,— усмехнулась жрица, но тут же посерьезнела.— Поверь мне, внимание богини стоит немало и добиться его непросто!
— Я понимаю и не сожалею,— кивнула девушка, протягивая ей деньги,— был бы толк!
— А вот об этом ты узнаешь сама, и очень скоро! — Жрица убрала золото в резной ларец из розового дерева и указала просительнице на тяжелое каменное кресло, больше напоминающее трон.— Садись. Сейчас ты встретишься с богиней и сможешь лично передать свою просьбу.— Она усмехнулась.— Если, конечно, на то будет воля могущественной Деркэто!
Стараясь не смотреть на покрывавшую поверхность кресла затейливую резьбу, которая изображала сцены соития всеми мыслимыми и немыслимыми способами, девушка села на широкое сиденье, оказавшееся неожиданно удобным, и замерла от охватившего ее волнения, когда жрица нараспев произнесла:
— О, могущественная богиня, Повелительница Страсти, услышь меня!
Она стояла на коленях, воздев руки к высокомерно взиравшей на нее статуе Деркэто, словно то было не искусно отлитое из бронзы творение рук человеческих, а сама богиня, грозная и могущественная, которая снизошла до общения со своей служительницей. Странная атмосфера сопричастности к чему-то великому возникла в маленькой комнатке, ибо само это место казалось освященным божественным вниманием, и чувствовала это не только жрица. Сидевшая в кресле девушка тоже видела лишь богиню, и ничего более, хотя голос служительницы еще достигал ее слуха.
— Ты одна повелеваешь самым святым для человека,— взывала она, под усиливающееся гудение невидимого горна,— ты в силах одарить человека животной похотью, неистовой страстью, равно как и высокой всесжигающей любовью!
Не больше двух локтей в высоту статуя из темной бронзы, стоявшая перед жрицей на круглом постаменте из красного гранита, наливалась вишневым свечением. Приятное тепло, распространявшееся от ее тела и до сих пор незаметное, понемногу перешло в удушливый жар. В комнате повисло колеблющееся полупрозрачное марево, и девушка почувствовала, что тело ее мгновенно покрылось липким потом, а мир сузился, и теперь она видела лишь богиню, которая внезапно выросла до нормального человеческого роста.
— Могущественная!— восторженно взвыла жрица и потянулась к богине.— Снизойди же до просьбы той, что пришла к тебе за помощью!
Она пала ниц, да так и осталась лежать, словно те немногие слова, что она сейчас произнесла, отняли у нее последние силы.
С возрастающим ужасом девушка смотрела на статую, налившуюся тяжелым багровым сиянием. Глаза Деркэто продолжали накаляться, пока не засияли слепящим золотом солнца. Просительница вгляделась в эти глаза, и уже не могла оторвать от них зачарованного взгляда. Раскалившиеся добела зрачки шевельнулись, и девушке показалось, что богиня увидела ее…
— Че-го ты хо-чешь?— простонала в смертной тоске распластанная на полу жрица, не меняя позы и даже не двигаясь, словно сама обратилась в живую статую.
Но девушка даже не взглянула на нее.
— Я хочу соединить свою судьбу с тем, кто избегает меня!— ответила она, глядя в сияющие глаза богини.— О том я молила Иштар, но Мать Земли отказалась сделать это.
— Как его имя?— передавая волю богини, тихо прошептала жрица, и девушке почудилось, что на это ушли остатки сил храмовой служительницы.
— Конан,— просто ответила она, и жрица угрожающе зарычала, то ли от боли, то ли от гнева, но пошевелиться так и не смогла.
Девушке показалось, что бронзовый лик богини едва заметно вздрогнул, как то бывает с человеком, нежданно застигнутым врасплох каверзным вопросом собеседника. Призрачно колеблющееся марево сгустилось вокруг раскаленного бронзового тела, обратившись полупрозрачной, скрывающей тело вуалью и придав пылающим чертам вид расплывчатый и неопределенный. Зато молящая могла поклясться, что теперь она видит не статую, а живого человека. Словно заинтересовавшись разговором, могущественная богиня не одним лишь духом, но и телесно перенеслась в храм. Вихрь пламени взметнулся перед глазами просительницы, раскаленным языком вылизал каменные своды и на миг загородил собой видение, но тут же угас.
Впервые Деркэто обратилась к девушке не через жрицу. Она заговорила сама, и, дрожа от волнения, просительница услышала голос богини — низкий и страстный, с едва заметной хрипотцой.
— Ты уверена, что действительно желаешь этого?
— Да!— не задумываясь, выкрикнула девушка, в волнении прижимая руки к груди.
— Что ж,— помолчав, медленно произнесла богиня,— пожалуй, я соглашусь тебе помочь…— Она посмотрела на застывшую в напряженном ожидании смертную.— Но цена может оказаться слишком высокой… Ты подумала об этом?
Сердце девушки затрепетало в груди. Она боялась поверить в услышанное, а из сказанного поняла лишь то, что ей могут помочь. Все остальное осталось за рамками сознания.
— Я…— Она судорожно вздохнула, пытаясь справиться с охватившим ее волнением.— Я готова все отдать! Все, что у меня есть!
— Ха-ха-ха!
Мягкий хрипловатый смех богини показал, как далека она от человеческих ценностей, и нехорошее предчувствие впервые закралось в душу просительницы, но она упрямо отогнала все сомнения.
— Чего же ты хочешь? — стараясь казаться спокойной, спросила она.
— Я?— Голос Деркэто выражал искреннее удивление.— Мне ничего не нужно от тебя, смертная. Просто я хочу, чтобы ты ясно осознавала: просьба твоя может стоить тебе жизни!
— Жизни!— не сдержавшись, воскликнула девушка и почувствовала, как, несмотря на царившую в комнате жару, внезапно налетевший озноб покрыл ее тело мелкими противными пупырышками.— Я согласна! — выкрикнула она, стараясь ни о чем не думать и не спрашивать.
Пораженная услышанным, она не видела странного взгляда скрытого в сгустившемся жарком мареве богини, но ей показалось, что та удивленно, хотя и едва слышно усмехнулась.
— Ты смелая девушка.— В голосе богини впервые за весь разговор послышались нотки уважения и, как показалось просительнице, скрытой зависти.— Выслушай же меня. Я могу сделать для тебя только одно — переселить твою душу в тело той, кого Конан выберет себе в подруги.
— Но ведь та, другая…— Девушка умолкла, страшась произнести последнее слово.— Умрет?— собравшись с силами, все-таки прошептала она и вопросительно посмотрела на Деркэто.
— Какое тебе до нее дело, смертная?— удивилась богиня.— Ведь ты даже не будешь знать, кто она!
— Нет!— в отчаянии выкрикнула девушка, собственным отказом уничтожая зародившуюся было надежду и, не в силах вымолвить больше ни слова, затрясла головой. Обжигающая жара, словно верный пес, принялась слизывать слезы, помимо воли брызнувшие из прекрасных глаз.