Его размышления прервал грохот тяжелых сапог в коридоре, затем дверь распахнулась и появившийся на пороге капитан охраны Адада доложил, что в Хрош прибыл принц Амальрик, и просит у него аудиенции.
— Он велел передать, что привез важные новости, но располагает ограниченным временем, — сказал капитан. — Он не хочет, чтобы его длительное отсутствие в столице было обнаружено.
Адад объявил перерыв в совещании и распорядился пригласить Амальрика. Из кабинета принца Конан вышел одним из первых и увидел в коридоре молодого человека, совсем еще юношу, хрупкого телосложения, одетого в роскошный бархатный камзол, вышитый золотой и серебряной нитью с позументами на стоячем воротнике. Через плечо у него была переброшена легкая кожаная сумка. На нем были темно-синие штаны и высокие кавалерийские сапоги из хорошо выделанной кожи.
— Должно быть, это и есть Амальрик, — подумал киммериец, бросив в сторону молодого принца изучающий взгляд.
Лицо юноши можно было назвать красивым, но его портила лежащая на нем печать надменности. Темно-карие глаза молодого человека смотрели на окружающих, если не с презрением, то полу снисходительно, как на существ низшего порядка. Его высокомерный взгляд остановился на Конане, столкнувшись с недобрым взглядом ледяных глаз синеокого великана, заставивший его помимо воли поежиться. Мгновение спустя он узнал в нем того самого человека, которого видел в шаре Тсотха Ланти рядом с братом на крепостной стене.
— Амальрик! Ты как здесь оказался? — раздался в это время радостный возглас Адада, вышедшего из кабинета с широко распростертыми объятиями. Братья обнялись и зашли в кабинет принца.
— У меня немного времени, брат, я не хочу, чтобы мое отсутствие в королевском дворце было замечено, — сказал Амальрик. — Но я привез тебе в подарок бутылку замечательного аквилонского вина и не откажусь распить с тобой кубок-другой за нашу встречу.
Он достал из сумки пузатую бутылку темного стекла, а Адад порылся в ящике стола, извлекая оттуда два серебряных кубка.
— Употребление спиртного не относится к числу моих увлечений, — немного смущенно заметил он, — но с тобой я с удовольствием отведаю твой чудесный подарок.
— Ой чуть не забыл, — отставил кубок в сторону Амальрик, — я сегодня не пил прописанного мне лекарем лекарства.
Достав золотую бутоньерку, он вытащил пилюлю и проглотил ее.
— Что с тобой брат? — с беспокойством спросил Адад. — Ты болен?
— Ничего серьезного, это экстракт какого-то кхитайского растения общеукрепляющего характера. Лекарь прописал мне принимать его по пилюле в день. Но, давай-ка лучше выпьем, я ведь привез тебе важную новость!
Они сдвинули кубки и каждый сделал несколько глотков.
— Действительно, у этого вина необычный вкус, — одобрительно произнес Адад, — аромат и послевкусие изумительные!
Он допил кубок почти до дна и отставил его в сторону, выжидательно глядя на брата. Тот тоже отставил свой кубок, не допив его, и сказал:
— Не знаю, как ты воспримешь эту новость, но отец хочет с тобой примириться и отдать тебе в управление провинцию Хрош. Сюда следует канцлер с официальным предложением мира на этих условиях, я обогнал его едва ли на несколько часов. Просто хотел заранее предупредить, чтобы приезд канцлера не застал тебя врасплох.
Адад на мгновение растерялся. Он не думал, что отец так легко пойдет на уступки. Но, приняв предложение короля, он вынужден будет отказаться от борьбы с Тсотха Ланти. У него мелькнула мысль, что за всем этим стоит колдун, но тут же задумался о том, с какой стати Амальрик вдруг решил предупредить его об этом. До Хроша из столицы путь не близкий, зачем же предупреждать его о приезде канцлера Ниниба, который был его воспитателем в детские годы и потом в пору возмужания. От кого, но от Ниниба Адад никакой подлости никогда не ожидал. А вот насчет Амальрика он не был так уверен. К младшему брату у него были сложные чувства. С одной стороны он любил его, но с другой к некоторым качествам его характера относился с неодобрением. Как младшему члену королевской семьи, Амальрику многое прощалось, но с годами его детские шалости приобретали все более хулиганский характер. С такими же шалопаями как он сам, Амальрик как-то ночью напал на прохожих, из озорства отбирая у них шляпы. Когда их всех задержал гвардейский патруль, остальные понесли суровое наказание, но сына король лишь слегка пожурил. Для него не было авторитетов, он мог надерзить даже канцлеру. Амальрик слегка побаивался только отца и, как огня боялся Тсотха Ланти. Даже к Ададу он относился с изрядной долей высокомерия, будто не он его младший брат, а наоборот.