— Я не боюсь тебя, — снисходительно пожал он плечами, — будь у тебя дурные намерения, ты мог бы убить меня моим же мечом.
Произнеся эти слова, Конан в душе отругал себя за беспечность, ведь на месте этого человека мог оказаться и враг, а он не заметил как тот подобрался к нему. Но что толку досадовать на себя, просто в следующий раз надо быть осторожнее.
— Не ругай твоя, — добродушно произнес незнакомец, словно прочитав его мысли, — Тургэн делал, чтобы ты спал.
— Какой еще Тургэн? — не понял киммериец.
— Тургэн! — ткнул себя пальцем в грудь его собеседник.
— А, — понял Конан и назвал свое имя.
Тургэн важно кивнул и объяснил, что он шаман одного из местных гирканских племен, но живет отдельно от остальных соплеменников.
— Думать надо, — пояснил он, постучав себя пальцем по лбу, — одному.
— Угу, — понял Конан, — ты здесь размышляешь в одиночестве.
Тургэн кивнул и сказал, что его обитель на другой стороне оврага.
Конан коротко рассказал, как оказался здесь и объяснил, что ему нужно добраться к устью Запорожки к казакам.
Шаман покачал головой.
— Казак плохой, — с осуждением произнес он, — совсем нехороший.
Конан пожал плечами.
— Какими бы они не были, у меня нет другого пути, тем более, что оттуда я буду возвращаться на запад. Домой.
Для убедительности он показал направление рукой на запад и добавил, что ему нужна лодка, чтобы переправиться через Ильбарс.
— Лодка не надо, Тургэн поможет, — сказал шаман. — Идем в дом.
Он поднялся и стал спускаться по склону оврага вниз. Конан молча последовал за ним.
Глава седьмая
Шаман
Поднявшись на противоположный склон, Тургэн раздвинул ветки кустарника и Конан увидел деревянную дверь, которая закрывала вход в пещеру, вырытую в земле. Шаман открыл дверь и подал знак рукой, чтобы он следовал за ним. Киммериец шагнул в сумрак пещеры, но Тургэн произнес несколько слов нараспев на непонятном языке и внутренность пещеры осветилась мягким светом. Конан огляделся по сторонам, но никаких светильников на стенах и потолке не обнаружил. Помещение, в котором они находились было довольно просторным, пол усыпан желтым речным песком. Тургэн сделал несколько шагов и открыл в стене следующую дверь, которую Конан сразу не приметил. Перешагнув через порог, они оказались в большом зале, посреди которого стоял широкий стол, а вокруг него несколько деревянных кресел. У стен киммериец увидел четыре высоких шкафа, заполненных какими-то фолиантами в деревянных обложках и отдельными свитками пергамента. У одной из стен стояли две широкие деревянные лавки, застланные звериными шкурами.
Тургэн прошел к одному из кресел за столом, сел в него и жестом предложил Конану устроиться напротив. Затем он произнес на непонятном Конану языке несколько фраз нараспев и к удивлению киммерийца на столе появились, словно материализовавшись из воздуха, два кубка, кувшин с каким-то напитком, тарелки с овощами, вареной и вяленой рыбой, несколько блюд с различными фруктами.
— Ты колдун? — насторожился киммериец, машинально положив ладонь на рукоять меча. Всякого рода колдунов он ненавидел лютой ненавистью и даже к магам и волшебникам относился с неодобрением. Киммериец вообще мало кому доверял, а к тем, кто занимался магией всегда относился настороженно.
— Моя шаман! — Тургэн ткнул себя пальцем в грудь. — Моя служат духи. Колдун плохо, совсем нехорошо!
Он наполнил оба кубка из кувшина и пригубил свой, кивнув киммерийцу на второй кубок. Конан сделал глоток, оказалось это был какой-то шипучий напиток, наподобие морса или кваса, который ему пришелся по вкусу, хотя он бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче.
Тургэн развел руками и сказал:
— Моя не пьет пиво.
— Ты что читаешь мои мысли? — насторожился Конан, отставив свой кубок в сторону.
Шаман засмеялся.
— Могу. Но сейчас моя читает твое лицо. Мысли не нужны.
— Гмм, — хмыкнул Конан, вновь пригубив свой кубок. — Конечно, я не отказался бы от кружки доброго пива, но привычки хозяина уважаю.